Доверяя до самого горизонта

Увижу смешанный лес в листве, узнаю, как пахнет тайга летом, рискну намочить ноги в северной реке. Егор тоже не верил в мой приезд, Кирилл хранил традиционное молчание, за которое я была благодарна.

Скажи он хоть слово, что я могла ответить?

На улице Кирилл снял варежку с моей руки – простое движение, заставившее чувствовать себя обнажённой целиком, до самой глубины души. Обхватил горячей ладонью мою ладонь, будто укутал теплом не пальцы, а ядро души, и нагнулся к лицу, окутывая дыханием.

Я замерла, приоткрыла губы, теряясь во взгляде, медленно, тягуче, почти приподнимаясь в стылый воздух, паря над несправедливой действительностью.

– Фаина, – шепнул Кир.

Мы стояли посередине улицы, между двух домов с горящими окнами, в нескольких метрах от фонаря, в свете которого метался падающий снег.

Горячий палец медленно очерчивал овал моего лица, скользил к ушам, по шее под шарфом. Возвращался к губам, неспешно обводил контур, запуская цепную реакцию в моём организме. Колкие мурашки проскакивали в местах прикосновения, стремились вниз живота, оседали там пушистой, тёплой кошкой, заставляя сердце биться чаще.

Кир нагнулся, прикоснулся к губам губами, оставляя короткий, невинный поцелуй, затем ещё один и ещё, постепенно углубляя, игнорируя свет от фонаря и из окон домов и медленно идущую парочку по нашей стороне улицы.

– Кир?! – девичий голос прорезал моё прерывистое дыхание и бешеный ритм сердца.

В то же мгновение Кирилл отпрянул от меня, приложив на миг мягкую ладонь к моим губам, напомнив, что необходимо воспользоваться бальзамом. Поцелуи на морозе – экстрим для губ.

Рядом с высоким мужчиной стояла Майя и приветливо махала рукой в яркой варежке. Мы подошли к медленно шагающим в нашу сторону отцу и дочке.

– Привет, – Кир улыбнулся девчушке в ярой шапке, с идентичным, как на варежках, орнаментом. – Добрый вечер, – за руку он поздоровался с высоким мужчиной.

– Мы от учительницы идём, – сказала Майя, странно звонким голоском. Обычно она говорила тихо, растягивая звуки, иногда невнятно. Звонко её голосок звучал лишь один раз, когда псы рвали друг другу бока за расположение хвостатой дамы.

– Тяжело после долгих каникул? – Кир стоял, улыбался бесподобной улыбкой, не сводил глаз с высокой, худенькой даже в зимней одежде девушки, расспрашивал о сложностях математики и о скучной литературе, а я смотрела на Майю и боялась поверить в то, что я вижу.

– До встречи на гонках, – на прощание сказал Кир Майе после того, как обсудил несколько организационных моментов с её отцом.

– До встречи, – ответила Майя, голосок стал более высоким, звенящим, готовым стрелой нестись ввысь, прорезая тёмное, ночное небо.

– До встречи, – эхом отозвалась я.

– Фая тоже поедет? – спросила Майя, нахмурив хорошенькое, как у куклы, личико.

– Конечно, – Кир кивнул, поцеловал меня в щёку, подмигнул Майе, попрощался с её отцом и отправился вниз по улице, положив руку мне на поясницу.

– Кир, – остановилась я как вкопанная через несколько метров. – Кирилл, так нельзя! – Я надеялась, что говорю достаточно тихо. Майя с отцом отошли совсем недалеко, но молчать дальше я попросту не могла.

– Что? – Кир уставился на меня с недоумением Навахи на лице.

– Ты не видишь? Неужели не замечаешь?

– Чего я не вижу?

– Майя влюблена в тебя. Показывая интерес ко мне, к любой другой девушке, ты делаешь ей больно.

Слова «любой другой девушке» почти застряли в горле. На самом деле при нечаянной мысли о другой девушке для Сафронова Кирилла я почти ощутила начало астматического приступа. Стоило огромного труда собраться, вытолкнуть из лёгких воздух вместе с этими словами. Но промолчать я не могла. Я уеду, на моё место может прийти другая, скорей всего, так и произойдёт. Солнечная улыбка попросту не заслуживает того, чтобы оставаться одинокой. Её необходимо зацеловывать бесконечно. Майя останется рядом, будет наблюдать, а на её долю хватило страданий.

– Ерунда какая, – Кир уставился на меня, постепенно глаза его округлялись, а на лице отчётливо проступал испуг. – Майя нуждается в общении, в друзьях-ровесниках, в возврате к нормальной жизни. Начала ходить к учителям, в библиотеку, на конезавод, ко мне, когда приезжают ребята. Здесь не так много развлечений для подростков. Уговорила родителей поехать на гонки. Клянусь, я не давал никакого повода, никогда в жизни не смотрел на … Боже! Она маленькая девочка, Фая!

– Кирилл, ей пятнадцать лет, не такая и маленькая для романтичной влюблённости. Когда, по-твоему, девочки влюбляются в киногероев, героев книг и комиксов, рыцарей, принцев и даже драконов, если те достаточно благородны и обходительны?

– Я не дракон, не принц и не рыцарь.

– Для неё ты рыцарь! Самый настоящий. Ты спас её, общаешься с ней, заботишься. Любая влюбиться, а в пятнадцать лет тем более.

– Э-э-э-э… – Кир сделал шаг назад, в первобытном ужасе смотря на меня.

– Платонически, Кирилл, платонически! Всё равно никому не хочется видеть, как её рыцарь целует другую.

– А мне что делать? – впервые за три недели я видела Кирилла настолько растерянным.