Читаем Достопамятные деяния и изречения полностью

Внешний пример 5.

Не менее удивителен и случай с Стасиппом из Тегеи. Друзья убеждали его под любым предлогом уничтожить или изгнать его влиятельного соперника в деле управления республикой, при этом человека положительного и достойного. Он же отказался, посчитав, что место, освобожденное добрым гражданином, будет занято нечестивцем. То есть предпочел сам быть поверженным, чем позволить отчизне потерять достойного вождя.[275]

⠀⠀ ⠀⠀

Внешний пример 6.

И сердце Питтака было преисполнено умеренности. Поэт Алкей безжалостно нападал на него в стихах, и тот, конечно, испытывал горечь. Однако, когда он стал тираном по настоянию сограждан, то напомнил поэту о своей власти лишь тем, что приложил ладонь к своим устам.[276]

⠀⠀ ⠀⠀

Внешний пример 7.

Упоминание об этом муже заставляет меня обратиться к умеренности Семи мудрецов. Один человек из окрестностей Милета купил у рыбаков их невод с уловом и обнаружил там золотой дельфийский треножник внушительного веса. Разгорелся спор: одна сторона утверждала, что продала только пойманную рыбу, а другая, — что купила в неводе удачу. Новизна дела и большая сумма денег привлекли внимание всех горожан, и было решено спросить у Аполлона в Дельфах, которому должен был быть посвящен треножник. Бог ответил в том смысле, что треножник следует отдать тому, кто превосходит всех в мудрости, причем в таких словах: «Кто выше всех в мудрости, тому я и наказываю владеть треножником». Жители Милета единодушно решили преподнести треножник Фалесу, но он отдал его Бианту, а тот — Питтаку, он же — следующему, и так, по кругу всех Семи мудрецов, треножник дошел до Солона, который воспринял славу мудрейшего и на этом основании дар самого Аполлона.[277]

⠀⠀ ⠀⠀

Внешний пример 8.

Уместно привести пример терпимости спартанского царя Феопомпа. Он первым ввел выборы эфоров, которые стали противостоять царской власти, подобно тому как в Риме народные трибуны противостоят власти консулов. Его жена попеняла ему за то, что сыновьям он таким образом оставляет более слабую власть. «Да, — ответил он, — но зато более продолжительную». И был совершенно прав, потому что власть сохраняется лишь тогда, когда ограничивает себя в силе. Таким образом, смирив оковами свою царскую власть, Феопомп стал ближе к доброжелательности сограждан, чем если бы отдался необузданности.[278]

⠀⠀ ⠀⠀

Внешний пример 9.

Границы владений Антиоха Луций Сципион отодвинул за Таврийские горы, так что тот потерял провинцию Азию и живущие вблизи народы. А он искренно поблагодарил римский народ за то, что его освободили от столь тяжелой отвественности и теперь он правит страной умеренных размеров. И в самом деле, нет ничего более славного и выдающегося, чем смирение с помощью умеренности.[279]

<p>⠀⠀ ⠀⠀</p><p>О тех, кто от вражды перешли к дружбе или связи</p><p>⠀⠀ ⠀⠀</p>

2. Предисловие. Умеренность уже достаточно представлена многими и выдающимися деятелями, так что давайте перейдем к замечательному свойству души, позволяющему от гнева скользить к благодарности. Радостно видеть, как бурное море становится спокойным, мрачное небо ясным, а когда война переходит в мир, так: это высшее счастье. Поэтому, отбросив в сторону суровость распрей, обратимся к прославлению блистательных союзов.

2.1. Дважды консул и великий понтифик Марк Эмилий Лепид, славный и в частной жизни, и в исполнении общественных обязанностей, долгое время враждовал с Фульвием Флакком, мужем того же ранга. Но когда их одновременно избрали цензорами, он заставил себя забыть о ссоре, ибо счел, что негоже людям, занимающим столь высокое общественное положение, оставаться врагами. И это суждение одобрили его современники, а старые авторы донесли до нас его славу.[280]

2.2. Словно бы и не хотели они, чтобы стало известно потомству, как Ливий Салинатор положил конец длительной междоусобице. Он удалился в изгнание, пылая гневом по отношению к Нерону, свидетельством которого и был осужден. Но когда его призвали назад и избрали консулом вместе с Нероном, он заставил себя забыть о своем ожесточении и о тяжелейшей несправедливости. Разделив высочайшую власть с коллегой, он боялся, что может уронить достоинство консула, если будет вести себя враждебно. И вот, сковав свой дух спокойствием, в тяжелое время он сделал все, что мог, для обеспечения безопасности Города и Италии. Стремлением к доблести оба консула подорвали чудовищные силы пунийцев.[281]

2.3 И еще примечательный пример, как Сципион Африканский Старший преодолел свою неприязнь по отношению к Тиберию Гракху. Они встретились за священным столом, ненавидя друг друга, а расстались друзьями и родственниками. Потому что, не довольствуясь примирением за пиршественным столом в честь Юпитера на Капитолии, по инициативе сената, Сципион в сложном положении обручил свою дочь Корнелию с Гракхом.[282]

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное