Не менее удивителен и случай с Стасиппом из Тегеи. Друзья убеждали его под любым предлогом уничтожить или изгнать его влиятельного соперника в деле управления республикой, при этом человека положительного и достойного. Он же отказался, посчитав, что место, освобожденное добрым гражданином, будет занято нечестивцем. То есть предпочел сам быть поверженным, чем позволить отчизне потерять достойного вождя.[275]
⠀⠀ ⠀⠀
И сердце Питтака было преисполнено умеренности. Поэт Алкей безжалостно нападал на него в стихах, и тот, конечно, испытывал горечь. Однако, когда он стал тираном по настоянию сограждан, то напомнил поэту о своей власти лишь тем, что приложил ладонь к своим устам.[276]
⠀⠀ ⠀⠀
Упоминание об этом муже заставляет меня обратиться к умеренности Семи мудрецов. Один человек из окрестностей Милета купил у рыбаков их невод с уловом и обнаружил там золотой дельфийский треножник внушительного веса. Разгорелся спор: одна сторона утверждала, что продала только пойманную рыбу, а другая, — что купила в неводе удачу. Новизна дела и большая сумма денег привлекли внимание всех горожан, и было решено спросить у Аполлона в Дельфах, которому должен был быть посвящен треножник. Бог ответил в том смысле, что треножник следует отдать тому, кто превосходит всех в мудрости, причем в таких словах: «Кто выше всех в мудрости, тому я и наказываю владеть треножником». Жители Милета единодушно решили преподнести треножник Фалесу, но он отдал его Бианту, а тот — Питтаку, он же — следующему, и так, по кругу всех Семи мудрецов, треножник дошел до Солона, который воспринял славу мудрейшего и на этом основании дар самого Аполлона.[277]
⠀⠀ ⠀⠀
Уместно привести пример терпимости спартанского царя Феопомпа. Он первым ввел выборы эфоров, которые стали противостоять царской власти, подобно тому как в Риме народные трибуны противостоят власти консулов. Его жена попеняла ему за то, что сыновьям он таким образом оставляет более слабую власть. «Да, — ответил он, — но зато более продолжительную». И был совершенно прав, потому что власть сохраняется лишь тогда, когда ограничивает себя в силе. Таким образом, смирив оковами свою царскую власть, Феопомп стал ближе к доброжелательности сограждан, чем если бы отдался необузданности.[278]
⠀⠀ ⠀⠀
Границы владений Антиоха Луций Сципион отодвинул за Таврийские горы, так что тот потерял провинцию Азию и живущие вблизи народы. А он искренно поблагодарил римский народ за то, что его освободили от столь тяжелой отвественности и теперь он правит страной умеренных размеров. И в самом деле, нет ничего более славного и выдающегося, чем смирение с помощью умеренности.[279]
⠀⠀ ⠀⠀
О тех, кто от вражды перешли к дружбе или связи
⠀⠀ ⠀⠀
2. Предисловие. Умеренность уже достаточно представлена многими и выдающимися деятелями, так что давайте перейдем к замечательному свойству души, позволяющему от гнева скользить к благодарности. Радостно видеть, как бурное море становится спокойным, мрачное небо ясным, а когда война переходит в мир, так: это высшее счастье. Поэтому, отбросив в сторону суровость распрей, обратимся к прославлению блистательных союзов.
2.1. Дважды консул и великий понтифик Марк Эмилий Лепид, славный и в частной жизни, и в исполнении общественных обязанностей, долгое время враждовал с Фульвием Флакком, мужем того же ранга. Но когда их одновременно избрали цензорами, он заставил себя забыть о ссоре, ибо счел, что негоже людям, занимающим столь высокое общественное положение, оставаться врагами. И это суждение одобрили его современники, а старые авторы донесли до нас его славу.[280]
2.2. Словно бы и не хотели они, чтобы стало известно потомству, как Ливий Салинатор положил конец длительной междоусобице. Он удалился в изгнание, пылая гневом по отношению к Нерону, свидетельством которого и был осужден. Но когда его призвали назад и избрали консулом вместе с Нероном, он заставил себя забыть о своем ожесточении и о тяжелейшей несправедливости. Разделив высочайшую власть с коллегой, он боялся, что может уронить достоинство консула, если будет вести себя враждебно. И вот, сковав свой дух спокойствием, в тяжелое время он сделал все, что мог, для обеспечения безопасности Города и Италии. Стремлением к доблести оба консула подорвали чудовищные силы пунийцев.[281]
2.3 И еще примечательный пример, как Сципион Африканский Старший преодолел свою неприязнь по отношению к Тиберию Гракху. Они встретились за священным столом, ненавидя друг друга, а расстались друзьями и родственниками. Потому что, не довольствуясь примирением за пиршественным столом в честь Юпитера на Капитолии, по инициативе сената, Сципион в сложном положении обручил свою дочь Корнелию с Гракхом.[282]