Достояние павших

Наставники, казалось, были готовы ко всему. Они знали, когда делать привалы, знали, куда отвести воспитанников, чтобы те могли облегчиться, знали, где в узком тоннеле встречаются источники с чистой водой, которую можно набрать, пока она просачивается сквозь камни в горные недра, и даже умыться ею, знали, когда ожидать обезвреженных Тайсом ловушек. Таких мест оказалось пять, и натыкались на них отряды всякий раз точно перед привалом. Хотя, Гаоте показалось, что наставники с умыслом выстроили так переходы, чтобы совмещать полезное с познавательным. Тем более, что уже на второй день она потеряла ощущение дня и ночи. Дважды препятствием оказывались глубокие пропасти, прикрытые опрокидывающимися плитами, один раз – тяжелые камни, перекрывающие вход и выход для смельчаков, забредших в незнакомый подземный ход, один раз выпадающий из потолка каменный маятник, готовый размозжить голову, и уже недалеко от выхода – песчаный плывун, способный засыпать пещеру под потолок на протяжении полусотни шагов. Всякий раз отряд Деоры дожидался спутников, Пайсина извлекала из мешка короткий жезл с прозрачным камнем и, что-то помудрив с ним, заставляла его светить не ярким, но достаточным бледным светом, каким мерцал бы лесной светляк, будь он размером с кулак.

– Точно одна из вещиц из кладовой Скриба, – с завистью шептала Дина. – Я бы поиграла с нею!

– Поиграешь еще, – отвечала Йора, – уже на втором году начнем предметы для колдовства изучать.

Гаота же старалась запомнить как будто осунувшиеся лица спутников и то, что делали Руот с Юайсом. Они вроде бы взводили ловушки заново, конечно, предварительно убрав воспитанников за их пределы. В последний раз, когда Юайс пытался сладить с каменной задвижкой, которая должна была открываться при наступлении на одну из ступеней на спуске к очередному гроту, его едва не засыпало песком.

– Судя по тому, что песок лежит не меньше чем на три сотни шагов, она уже срабатывала не раз, – пробормотал Джор, который на удивление держался весьма стойко.

– Скорее всего, – улыбнулся Юайс, вытряхивая песок из-за шиворота. – Во всяком случае, Тайс разгребал его неделю. Пайсина, хватит светить, сила жезла не беспредельна. Хотя мы уже почти у выхода.

– И много врагов проникли через этот ход? – спросила Гаота, ежась от холода во вновь окутавшей их темноте.

– До крепости не добрался никто, – ответил Юайс. – Последний предел не был сорван, Тайс открыл его. Да и песка могло быть больше, месяц назад водяной поток еще бежал по этим камням, другое дело, что это бывает всего лишь с неделю в середине весны. К тому же посчитать, сколько людей погибло, провалившись в первую из двух ловушек, невозможно, она слишком глубока. Но всего Тайс нашел девять трупов. Все они были высушены от времени, несмотря на ежегодные пропитки сыростью. Четверо задохнулись, наглотавшись песка. Трое погибли от маятника. Двое попали в каменную ловушку. И, кажется, один перед смертью начал пожирать другого. Правда, враги ли это были или просто любопытные следопыты, теперь уже сказать нельзя. Не так уж и много за тысячи лет.

– А разве друзья могут пожирать друг друга? – спросил Бич.

– Все бывает, – подала голос Деора. – К тому же тот, кого ты считаешь врагом, скорее всего и тебя считает врагом. Вы на равных. Людоедство возможно в любом лагере.

– Не могу согласиться, но и спорить тоже не буду, – рассмеялся Юайс. – Пойдемте. Теперь не имеет смысла отпускать наших друзей вперед. До выхода остались две лиги.

– А где эти девять мертвых? – прошептала Гаота.

– Тайс использовал их тела как топливо для костра, – ответил Юайс. – Он был здесь зимой. Ему приходилось нелегко.

Гаота закрыла глаза и подумала, что она и раньше вздрагивала, когда встречала седого ключника на первом подвальном ярусе возле заиндевевших дверей ледников, а теперь тем более будет трястись от страха. Невозможно представить себе, как старик Тайс разводил огонь из высохших человеческих останков и, возможно, варил на этом огне себе кашку. Потом звякал ложкой, а в огне отсвечивал огненными глазницами чей-то череп.

– Теперь время остановиться, – сказал Юай через полчаса. – Глаза должны привыкнуть. Как после долгого голода нельзя сразу набрасываться на еду, так и после полной темноты не стоит сразу выбегать на поверхность. Руот пока проверит, что там снаружи.

Гаота прищурилась и вдруг поняла, что глубокая серая мгла, в которой шевелятся силуэты ее спутников и время от времени посверкивают их глаза, теперь уже происходит не от ее усилия, а посветлела сама по себе. Мрак в пещере перестал быть кромешным.

– Кстати, – продолжил Юайс, – это касается и тех, кто умеет видеть в темноте.

– Ты видела в темноте? – вытаращила глаза Дина. – Гаота! Почему не сказала?

– Я думала, что у всех глаза привыкли, – пожала плечами Гаота. – Да и что я видела? Вот как сейчас, не лучше.

– Мне бы хватило, – задумался Бич. – А то я часть пути вообще прошел с закрытыми глазами. А чего? Мерзнут же глаза-то. Закрыл – и иди.