Дорогой интриг

Государь нагнулся надо мной, хмыкнул и, ухватив за руку, помог подняться на ноги, а после… После он взвалил меня себе на плечо и все-таки легонько шлепнул.

— Нет! — возмутилась я такому варварству. — Государь, верните меня, откуда взяли, — потребовала я.

— В траву? — глумливо спросил он.

— Просто на ноги!

— И где же наша язвительность? — вопросил монарх, шествуя в ту сторону, где нас должны были ждать гвардейцы с лошадьми. — Где ваш яд, Шанриз?

— Капает вам на спину, — буркнула я.

Государь рассмеялся. Он опустил меня на землю и дальше мы шли уже приличным образом. Впрочем, обратный путь до резиденции прошел в молчании. Не знаю, чем были заняты мысли короля, а я думала о его откровениях. Не о том, что говорил Его Величество, а об открытости его в этот момент. Меня по-настоящему тронуло доверие такого человека, каким был наш монарх. Это и вправду было большой честью.

Оставалось надеяться, что сейчас он не сожалеет о том, что открылся. Мне не хотелось терять того, что всё сильней укреплялось между нами. Не хотелось терять этих встреч и разговоров, оставлявших после себя приятное послевкусие и мечтательную улыбку, от которой еще какое-то время не удавалось избавиться. Стоило признаться, я привыкла к государю. Мы сильно сблизились за это лето, и лишиться его я совсем не желала.

И дело было уже не в моих устремлениях, хоть они никуда и не исчезли, но, как уже сказала, – я начала дорожить нашей дружбой. Да и сам король… мне было приятно находиться с ним рядом, а то, что, порой происходило между нами… его поцелуи… Они вовсе не вызывали отторжения, и только две вещи мешали мне ему ответить: его фаворитка и то, что я могу оказаться одной из многих. Последнего не хотелось до крика, а потому я продолжала цепляться за свое решение постараться стать для короля другом, который будет подле него, несмотря на другие увлечения…

От последней мысли я скривилась и передернула плечами. Гадость какая!

— Что с вами, ваша милость?

Не успев справиться со своими чувствами, я повернула голову к королю и ожгла его сердитым взглядом.

— Ого, — чуть насмешливо произнес он. — Я в чем-то провинился?

Я растянула губы в улыбке и произнесла учтиво:

— Разве Ваше Величество может в чем-то провиниться перед своей подданной?

— Похоже на то, — отметил государь, — иначе вы не смотрели бы на меня взглядом, будто готовы накинуть на шею удавку и затянуть ее. Расскажете?

— Вам показалось, Ваше Величество, — ответила я.

Он натянул поводья и, перекинув ногу, развернулся в седле ко мне лицом. Я ответила удивлением.

— Мне очень редко что-то кажется, ваша милость, — произнес государь. — А сейчас я вижу точно, что вы мне лжете. Помнится, однажды вы говорили, что слишком уважаете меня для того, чтобы обманывать, но обманываете. Только когда и в чем?

Досадливо поджав губы, я тронула поводья. Аметист послушно зашагал вперед, но успел отойти от монарха всего на несколько шагов, потому что в спину мне донеслось:

— Стоять, — и сказано это было столь ледяным тоном, что я, натянув поводья, даже обернулась, чтобы с недоверием взглянуть на своего спутника. И увидела короля, без всяких оговорок. В сереющем свете уходящего дня он показался мне изваянием, на лице которого застыла надменность, умело высеченная истинным мастером. — Ко мне, — чеканно приказал государь.

Развернув коня, я вернулась к Его Величеству. Теперь он тронул поводья своего Бурана, тот шагнул ближе, и мы оказались с монархом лицом к лицу.

— Кто позволял вам уйти? — спросил государь. — Или же баронесса Тенерис почитает себя выше королевской власти? Ваш господин вам не указ?

— Простите великодушно, Ваше Величество, — всё еще пребывая в состоянии ошеломления, заговорила я, прижав ладонь к груди. — Я вовсе не желала оскорбить вас или оспорить вашу власть.

— Но оспорили и оскорбили, — прежним ледяным тоном ответил монарх. — Что вы возомнили, ваша милость? Что стало причиной вашего своеволия? Мое отношение к вам? Моя откровенность? Отвечать, — чеканно закончил он.

Охнув, я отвела взгляд. Похоже, мои худшие подозрения сбывались, и его доверие стоило мне наших добрых взаимоотношений.

— Не вздумайте заплакать, — с ноткой раздражения велел король.

— Я не собиралась плакать, — звенящим голосом ответила я. — Мне жаль, что я огорчила вас, Ваше Величество. Но еще больше мне жаль, что даровав мне свое доверие, вы теперь упрекаете меня за него. Я опасалась, что вы пожалеете о своей откровенности, и это оттолкнет вас от меня…

— О чем вы? — изумился государь.

— Вы молчаливы с той минуты, как покинули берег Братца, — ответила я и все-таки посмотрела на него. — А теперь еще и упрекаете меня в том, что были со мной откровенны. — Вот теперь в моем голосе прорвалась обида. — Я почитаю вашу искренность за великую честь, и мне жаль, что она же оттолкнула вас от меня.

— Довольно, — остановил меня государь. — Мне кажется, будто мы говорим на разных языках. Я сказал, что мы не сдвинемся с места, пока вы не ответите на мой вопрос. Однако вы показали прямое неповиновение и отъехали от меня. Что подразумевалось под этим поступком? Я должен был бежать за вами?