Дорога, которой нет

Кира думала, что поцелуй с Тимуром в лодке будет их прощанием с юностью и друг с другом. Губы соприкоснутся, круг замкнется, и станет окончательно ясно, что прошлое прошло. Оттого эта минута была такой прекрасной, что обрывалась прямо сейчас, со следующим ударом сердца, не давая в будущее никаких побегов и метастазов.

Так думала Кира и ошиблась. Тимур греб к берегу так быстро, что возле весел образовывались маленькие пенные водоворотики, а когда сдали лодку и сошли с центральной аллеи на боковую, он сразу привлек ее к себе. Всей кожей чувствуя его сильное тело, улавливая каждое биение сердца, Кира таяла, растворялась в любимом, но все же знала, что чувство ее не взаимно.

Тимур проводил ее до дома, но не вошел, убежал, быстро простившись на пороге, так и забыв пишущую машинку. Кира решила, что он за ней не вернется, но не стала убирать обратно на антресоли потертый черный чемоданчик, поставила на подоконник как доказательство, что этот странный, немного сумасшедший день произошел в реальности, а не приснился ей после трудного суточного дежурства.

До суда Кира пользовалась успехом у молодых людей, за ней ухаживали сокурсники и многие ребята из рок-клуба, а до этого в школе на нее заглядывались не только одноклассники, но и молодые учителя. Кира не спешила отвечать кому-то взаимностью, потому что не знала, чем больше восхищаются в ней юноши – ее собственной персоной или служебным положением отца. Не исключено, что она в Тимура влюбилась именно потому, что он единственный перед ней не заискивал и вообще остался равнодушен. После приговора ситуация кардинально изменилась. Теперь если кто-то в нее влюбился бы, то его никак невозможно было заподозрить в корыстных интересах, только вот незадача, горизонт внезапно сделался пуст. Бывших сокурсников как бритвой отрезало, рокеры тоже стали с нею осторожничать, а на работе все подходящие мужики были женаты, да и с большинством из них Кире было скучно. Как Чехов по капле выдавливал из себя раба, так Кира уничтожала в себе снобизм, но как ни старалась, а не могла считать шоферов за равных. Точнее, представить кого-то из них в роли своего мужа. Только она убеждала себя, что недостаток образования – это не недостаток человека, как вдруг из потенциального жениха лезли домостроевские постулаты типа того, что бей бабу молотом – будет баба золотом и что жена должна знать свое место. И проблема тут была не в том, что Кира не хотела знать своего места, а в том, что тот, кто не видит в человеке человека, невыносимо скучен и глуп.

Так и получилось, что все годы после суда Кира провела в гордом одиночестве. Слава богу, мама не донимала ее сакраментальными вопросами «когда замуж» и «где внуки».

Этот день был всего лишь день, маленький привал на ее одиноком пути.

Ничего другого, потому что Тимур, прощаясь, не спросил телефон, а это стопроцентный признак того, что он не хочет продолжения.

Человек много лет был один, естественно, он не сдержался рядом с молодой женщиной, которой, как ему точно известно, он очень нравится. Не сдержался, но в последний момент взял себя в руки и не стал заходить слишком далеко. Для него – минутная слабость, для нее – целый день счастья, который у нее никто не отнимет.

Кира старалась не думать о нем постоянно, чтобы воспоминание не стерлось от частого использования, но даже от сознания того, что оно у нее есть, на душе становилось тепло и радостно.

…Он пришел через два дня, когда Кира еще не успела соскучиться. Проводив маму на работу во вторую смену, она затеяла генеральную уборку. Кира вообще любила прибираться мощно и масштабно, так, чтобы перевернуть всю квартиру вверх дном и адски устать, а по окончании процесса без сил упасть на диван и восхититься, как дома стало чисто и свежо.

Тимур пришел в самый разгар, когда Кира, обработав мебель в комнатах полиролем, надраивала кухонные шкафчики.

– Я не вовремя? – спросил он тихо, прислонился к дверному косяку и закрыл глаза.

– Ты с суток?

Тимур кивнул. Он был серый от усталости, казалось, самые простые движения даются ему с трудом.

– Я соскучился, – сказал Тимур просто и привлек ее к себе. Кира положила голову ему на грудь, а руки отвела подальше, потому что с них капала мыльная пена.

– Знаешь что, ложись-ка ты спать, – сказала она, выскальзывая из объятий, – ложись-ложись, я как раз постелила свежее белье.

– Неудобно, – улыбнулся Тимур, хотя видно было, что после суток на ногах и долгого пути в электричке больше всего на свете ему хочется принять горизонтальное положение и закрыть глаза.

– Ложись. Была бы мама, она бы тебе сварила свой волшебный кофе, дарующий бодрость и хорошее настроение, а я не умею.

Вытерев руки о кухонное полотенце, Кира отвела Тимура в свою комнату.

– Нет, ну что это, я, неотесанный мужлан, – и в такую изящную девичью кроватку…

Кира со смехом откинула одеяло:

– Ложись и спи. А как проснешься, я как раз закончу уборку, и сходим куда-нибудь, если захочешь.

Тимур посмотрел на хрустящие от чистоты простыни и нахмурился:

– Наверное, мне надо раздеться?

– Наверное.

– Тогда отвернись.