Доминум

Я прошел вперед по хрустящим мелким камням и оглядел стены. Одна была черной и зеркальной, на другой нашлось широкое овальное окно. Ноги невольно направили меня к нему. Серая равнина тянулась далеко, насколько хватало глаз. Кое-где возвышались ухабы, вдалеке виднелись небольшие горы. Мелкие кратеры покрывали всю лунную поверхность, отливающую призрачным серебристым блеском. На горизонте бледные краски сталкивались с чернотой необъятного космоса, полного миллионов звезд, застывших на небосводе. Среди них сияла наша планета. Голубой гигант, укрывшийся белыми облаками. Земля расположилась низко и казалась довольно крупной. Треть ее находилась в тени. Я смотрел на открывшиеся виды без каких-либо мыслей и лишь внимал их красоте. Хотелось, чтобы увиденное навсегда осталось в моей душе. Чтобы каждый сантиметр пейзажа закрепился в воспоминаниях, как типографские чернила на странице книги. Было бы здорово возвращаться к этому мгновению, вновь и вновь осознавать свою незначительность в огромном, полном вражды и ненависти мире, который, несмотря на все беды, породил нечто столь восхитительно чистое.

– А когда-то отец боялся, что я уеду слишком далеко от родного города, – хмыкнул Пабло, вставая рядом. – Видел бы он меня сейчас.

– Он хоть высадку на Луну застал? – поинтересовался я, не имея понятия, когда родился Малый Пес.

– Застал. Правда, считал, что американцы круто фальсифицировали все у себя в подпольной студии. И умер через пару лет после. – Пабло принялся вбивать какие-то данные в энергласс. – Всю жизнь как треклятый пахал механиком, там же, за работой, и умер. Я к тому времени уже пять лет был с протекторами, так что все узнавал у сестры.

– Ты встречался с ней после становления протектором? – удивился я.

– Да, иногда. Она, естественно, не понимала моей профессии… и с каждым разом вспоминала меня все хуже. Морок закреплялся. Мы, кстати, были близнецами. Сестра взрослела, продолжала выращивать свои цветы на балконе, а я оставался таким. Удел протектора. В один день я окончательно стал восприниматься ее душой как часть мира Эквилибриса. – Пабло выжал печальную улыбку. – Она перестала узнавать меня.

Услышанное слегка покоробило. Я сам по-прежнему цеплялся за мать и все, что было связано с моей жизнью простого приземленного. Но, как оказалось, я хватался за воздух. Мама рано или поздно меня забудет.

Малый Пес надел на глаз окуляр и чуть воодушевился.

– Но к чему сейчас об этом? Теперь у меня другая жизнь. Неплохая, открывающая множество дорог.

Я последовал его примеру и оглядел окружающее пространство через стекло окуляра. С первого взгляда мне стало ясно, что происходило нечто странное. Я ждал, что увижу залежи оранжевых пятен Тьмы, но вместо этого обнаружил лишь жалкие разбросанные клочки. Все щедро умывалось синевой Света.

– Чисто, – констатировала Ханна, которая осматривала каменные завалы. – Тьма есть, но все в норме.

– Что-то все равно здесь присутствует, – с серьезностью заявил Коул. – Не темное, так светлое. Паскаль прав: камни сами по себе не летают.

Дева оглянулась на него.

– Может ли нам навредить светлое существо?

Услышав это, Стефан неприязненно скользнул взглядом по дыре на второй этаж.

– Еще как. Поверь на слово.

– Слишком много светлого эфира, – сообщил я, разглядывая черную зеркальную стену, которая особенно отливала синим. – Это аномально. Даже учитывая близость Центрума Луны. И он… новый?

Пабло глянул на гладь энергласса.

– Я бы сказал, свежайший.

– Можно выяснить чей? – поинтересовался Коул.

– Секунду. – Пабло проделал еще несколько действий с устройством. – Эм, да. Лунный.

– Что за черт? – нахмурился Стеф. – Если эфир новый, то Луна должна была как минимум создать здесь квинтэссенцию.

Коул стал прокладывать путь за каменный навес. Он аккуратно перешагивал и перелезал через обломки. Я пошел следом. Едва я оказался рядом с ним, как в нос ударил не только настойчивый запах благовоний, но и тонкая, еле уловимая гнильца, которой постоянно пахло от протекторов из-за частых встреч со сплитами. Змееносец заглянул в тень, отбрасываемую куском потолка. Там находилась разрушенная транзитная дверь.

– Они взорвали ее за собой, – вздохнул я, увидев копоть на камнях.

– Да, и вызвали обвал, – подтвердил Коул, оглядывая закуток в свете фонаря. – Они не только спасали себя, но и пытались обезопасить Соларум.

Пабло, который до этого изучал осколки колонн, резко обернулся.

– Погоди, что ты сказал? Я не слышал этой части истории! С какой стати протекторам надо было подрывать проход от бездумной твари? Такие, как они, не разберутся в сложной структуре транзита!

Я еще раз оглянулся на покореженную дверь.

– Разве что… она могла быть разумной?

Услышав мои слова, все присутствующие напряглись. Лишь Коул оставался хладнокровен. Он поправил перчатку и окинул нас строгим взглядом.

– Так или иначе, то было давно. Сейчас у нас новая опасность, которую мы должны отыскать и устранить.