Доминум

– Какая уже разница, – фыркнул Паскаль. Он сложил руки за спиной и пошел вперед – прямо по костям. Те захрустели под его ногами. Пыль и осколки зависли в воздухе. – Дело прошлое. А нам требуется жить настоящим и будущим.

Через несколько метров я спросил:

– А в чем различие раскола душ приземленных и эквилибрумов?

– В принципе, разницы нет, – ответила Ханна. – И тех и других заоблачники относят к монструмам. Раскол – это когда осколки, как бы правильнее сказать, отслаиваются друг от друга. Существо сходит с ума. К этому могут привести пытки, серьезное моральное потрясение, неправильно наложенные манипуляции, отделение одного из осколков или прочие воздействия на душу. Оболочка меняется, пути назад нет. Существо либо впадает в апатию, все забывает, либо начинает…

– …убивать и разрушать всё и вся, – с суровостью договорил за нее Паскаль. – Из приземленного появляется сплит, но из заоблачника – тварь похуже. Хотя у них это бóльшая редкость, чем наши чудища. Я предполагал, что подобное начнется и у нас в Соларуме.

По его колкому взору я понял, на что тот намекает.

– Думал, я сломаюсь и начну все крушить? В прошлый раз ты говорил, что из меня выйдет неплохой сплит!

– Я много о чем говорил и сказал бы еще раз. Ты по-прежнему представляешь опасность, и за свои слова я просить прощения не намерен. Пока жив, я буду защищать Соларум от всех напастей. В тебе Антарес – существо, которое может быть на грани раскола. Думаешь, его просто так ненавидит и боится половина собственной Армии? Даже в здравом уме он слетал с катушек и убивал всех при Апогее. Своих и чужих. И теперь эта дрянь – часть тебя. Если выкинешь хоть что-то – поверь, я буду рядом, и я буду готов.

Я пораженно затаил дыхание.

– Он убивал своих?

Ханна положила руку на плечо Паскаля.

– Успокойся, – миролюбиво попросила она. – Давайте не будем сейчас ругаться. У нас важная миссия, вы же помните. Да и Коул всех накажет, если мы как-то помешаем ходу операции.

Желваки на лице Скорпиона двигались, пока тот думал. В конце концов он просто отвернулся и побрел дальше. Ханна и вправду оказывала на него положительное влияние. Она шла рядом с ним, продолжая придерживать за локоть. Я чувствовал, как ее спокойная душа охлаждает его раскаленную. Чем ближе человек, тем свободнее мы впускаем его в свою душу. Это было приятно наблюдать и ощущать, учитывая, что до Антареса я почти не испытывал подобного. Благодаря Верховному мои эмпатические способности усилились.

Неожиданно в стенах загорелись десятки ламп. Разбитые так и остались темнеть, но света хватало с лихвой. Камни под ногами больше не разлетались.

– Нам пора забирать Ламию и Пабло, – заметила Сара.

Мы нашли их в указанном месте. Те что-то оживленно обсуждали, стоя посреди пыльного, сияющего и просто странного оборудования.

– Это непередаваемо! – восторженно воскликнула Ламия, заметив нас. – Здесь поставлены такие редкие манипуляции! Я никогда не видела таких гравитационных установок!

– С трудом разобрались, – усмехнулся Пабло, почесав затылок. – Но мы всё потянем.

– Ненавижу их оптимизм, – тихо проворчал Стефан.

– Аналогично, – так же тихо и утомленно ответил Паскаль.

Вскоре мы уже были у Центрума. Тот находился в круглой зале с четырьмя выходами-арками. В нем оказалось на удивление чисто и даже разрухи не нашлось. Посередине разместилось возвышение с небольшим источником, похожим на садовый пруд. Он был полон белого светящегося вещества, напоминавшего нечто среднее между жидкостью и газом. По его поверхности постоянно проскальзывали вспышки света. Потолок залы был ровным, глянцевым и черным. Мы отражались в нем, как в зеркале. Над источником Центрума зависли большие угловатые булыжники лунного камня, мирно кружившиеся вокруг своей оси. Стоило мне сделать несколько шагов, как я осознал, что иду по сероватому грунту. Даже возвышение с источником оказалось всего-навсего скалистой насыпью. Бледная пыль, точно намагниченная, облепила сапоги.

– Это что… – Стеф оглядел подошву. – Лунный грунт?

– Область вокруг Центрума не покрывали полом, – подтвердила Ламия.

– Я читала, что, если внутрь тебя попадет лунная пыль, ты умрешь, – сообщила Фри, встречая нас у входа.

– Вселенная и Материя, только не говори, что ты и его хочешь съесть, – надменно упрекнул ее Паскаль.

До сих пор удивляюсь, как обошлось без ругани, хотя у моей наставницы наверняка промелькнула мысль плюнуть ему в лицо. Положение спас Коул, который, как никто другой, предугадывал назревающие конфликты. Змееносец стоял на верхушке возвышения у самого источника. Оттуда он со строгостью приказал Паскалю сесть и сосредоточиться, чтобы не дать чему-нибудь враждебному незаметно к нам подкрасться. Скорпион исполнил поручение без лишних слов, вышел за пределы грунта и просто сел на мраморный пол спиной к нам. Я понадеялся, что метка у него действительно стóящая, и поднялся к Коулу.

– Ну как? – спросил я, заглядывая в источник Центрума.

Там лежала Луна. Ее голова находилась над веществом. На коже зеленели следы манипуляции, и я не понимал: стали они меньше или же наоборот.