Дом железных воронов

– Он не может доказать, что она приказала змею напасть на него, верно?

– Я не приказывала…

Ее приподнятые черные брови указывают на то, что мой ответ не приветствуется. Она хочет услышать Катона.

– Нет, он не может этого доказать. Но он был с тремя другими фейри, и все они видели, как она бросила свой башмак ему в голову.

Я закатываю глаза:

– Это был полотняный башмак, а не железный дротик. – К несчастью.

– Тебе не разрешается нападать на граждан, Фэллон, – спокойно говорит он.

– Он оскорбил меня.

– Ты не заметила форму его ушей и длину его волос? – Катон барабанит пальцами по грубо отесанному дереву.

– Это совершенно несправедливо. – Обычно я не дуюсь, но сегодня делаю исключение.

– Хочешь справедливости – переезжай в другое королевство. – Катон отпивает немного чая, потом вытирает рот тыльной стороной ладони и откидывается на спинку стула. – Я слышал, в Неббе женщин пускают в армию.

Брови бабушки снова приподнимаются.

– Хочу ли я знать, к чему это?

– Вероятно, нет. – Я наконец беру свой напиток и залпом выпиваю его. Вкус такой же отвратительный, как и запах, – похоже на теплую воду Ракоччина. От одного сравнения у меня сводит живот, и я чуть не выплевываю его обратно, но прижимаю руку ко рту, чтобы сдержаться. – Ты уверена, что не пытаешься меня отравить?

Нонна игнорирует мой вопрос.

– Сколько требует маркиз?

– Один золотой, – отвечает Катон, в то время как я провожу учет своих органов – не отключаются ли какие-либо из них.

– Один золотой… – Она задыхается в конце предложения.

Катон пристально смотрит на нее.

– У меня есть сбережения.

Я изумленно смотрю на него.

– Я могу одолжить его.

– Нет. Мы не возьмем твои деньги, Катон.

– Почему? – спрашиваю, прежде чем успеваю подумать.

– Потому что… – Ее пальцы сжимаются вокруг кружки. – Мы найдем какой-нибудь другой способ.

Катон вздыхает:

– Церера…

– Нет.

– Как долго мы были друзьями?

– Мы не друзья, – огрызается она.

Он вздрагивает.

– Нонна! – я ахаю.

– Друзьям можно доверять. – Она теребит свою шаль, отводя глаза от Катона, который наблюдает за ней, ошеломленный. – Ты на службе у Юстуса Росси, Катон.

– Каждому нужно зарабатывать на жизнь, Церера. – Когда по прошествии целой минуты больше ничего не сказано, он поднимается со своего места. – Спасибо за чай.

Нонна не признает его благодарности и отводит глаза, когда он уходит.

Я улыбаюсь ему:

– Спокойной ночи, Катон. И спасибо тебе.

Он в последний раз смотрит на бабушку, прежде чем выйти.

После того как дверь закрывается, я бросаюсь обратно к Нонне.

– Это было грубо.

– Катон – мальчик, Фэллон.

– Ему сто семь!

– Как я уже сказала, он мальчик. И, как я уже сказала, – она кладет руки на стол, – он работает на твоего дедушку. Ты хочешь, чтобы у него были неприятности?

– Ты отвергаешь его, чтобы защитить? – Мои глаза лезут на лоб. – Так что, если он не работал бы на…

– Золотая монета. – Она смотрит в стеклянный чайник – на веточки и лепестки, которые набухли в обжигающе горячей воде.

Я откидываюсь и складываю руки на груди.

– Ты, вероятно, могла бы получить хорошую цену за платье, которое для меня оставил Данте. Если, конечно, еще не попросила наших соседей – фейри огня его сжечь.

Она сглатывает.

Мои обвинения были не необоснованными.

– Между прочим, он пригласил меня на свидание.

Это заставляет ее оторвать взгляд от чая.

– Я сказала «да». Возможно, я смогу попросить его заплатить Тимею…

– Никогда не будь в долгу у мужчины, Фэллон. Никогда. И нет, я не сжигала твое платье. Оно висит в шкафу твоей матери. Завтра я отнесу его на рынок – посмотрю, сколько мы сможем за него получить. – Помолчав, она спрашивает: – Что насчет Энтони?

– Наши пути разошлись. – Я ловлю отражение ее взгляда на кружке, которую она поставила передо мной. – Итак, ты собираешься наконец раскрыть секрет этого ужасного напитка? Если это в наказание мне за поездку в Ракс…

– Это тонизирующее средство, которое предохранит тебя в течение лунного цикла.

Несмотря на промокшее платье, я чувствую жар.

– Что?

– Разве ты не рада, что я не вдавалась в подробности в присутствии Катона? – В ее глазах появился блеск, которого я не видела целую вечность.

– Ну, мне это было не нужно.

– Возможно, не сегодня. – Она изучает выражение моего лица. – Но я уверена, что скоро ты будешь этому рада.

Краска приливает к моим щекам, выдавая мои многочисленные фантазии о сексе с Данте.

– Убедись, что тот, кого ты выберешь, внимателен и щедр. Щедрых любовников слишком мало.

Хотя я не хочу со своей бабушкой обсуждать секс, но использую этот ее совет, чтобы сменить тему:

– Я уверена, что Катон…

– Все уже в прошлом.

– В самом деле? Юстус был внимательным и щедрым?

Блеск в ее глазах гаснет.

– Мне жаль, Нонна.

Долгое мгновение мы молчим, ожидая, когда рассеются грозовые тучи, которые я принесла в наш маленький дом.

– Зачем ты взяла мою ленту? Зачем убеждать меня, что я недостаточно хороша для Изолакуори?

Ее зеленые, как мох, глаза прожигают меня, когда она протягивает ко мне руки и сжимает мои.

– Потому что я боюсь, Гокколина. Я боюсь, что они узнают, что ты другая. Я боюсь, что они… – Ее голос теряет всю свою силу.

– Что они попытаются убить меня?