Я стискиваю зубы. Я не знаю, в какую игру он играет. Я уже пообещала освободить всех его воронов. Чего еще он хочет от меня? Подчинения? Верности? Возможно, он король, но не мой и никогда не будет моим.
Он обхватывает когтями мои руки, я обхватываю пальцами его лапы сильнее, чем необходимо. Я сомневаюсь, что это причиняет ему боль, учитывая, что они сделаны из цельного металла.
Пока мы поднимаемся, я не отрываю взгляда от океана, от извивающихся змеиных тел и приближающихся судов, которые выглядят не больше того игрушечного кораблика, который мы с Фебом смастерили, когда были детьми, а Таво сбил со стола и раздавил ботинком.
Воспоминание усиливает мою неприязнь к Таво, я должна предостеречь Данте, чтобы он не сильно доверял ему, когда вступит во власть.
Я ищу принца среди череды тел, темнеющих на краю утеса, и с удивлением обнаруживаю его в тени гигантского мужчины, одетого в черную мантию.
Каким же образом Бронвен удалось повлиять на него?
Ой. Ого. Интересно, знает ли Данте.
Внезапно я слышу вопль Сибиллы, она выкрикивает мое имя. Ее щеки блестят от слез, которые она постоянно смахивает.
Энтони обнимает ее трясущиеся плечи, позади них стоят Маттиа и Риччио, все они глядят в небо, на нас. Сиб вопит, что ей надоело быть моей подругой.
Я улыбаюсь, потому что знаю, что это не так.
Лоркан пролетает немного правее, к широкой площадке, затененной единственным деревом. Я готовлюсь к удару, но наше приземление мягкое. И все же, когда мои босые ноги касаются земли, в боку вспыхивает боль, а колени подгибаются.
Лоркан сжимает когти вокруг моих плеч, как будто чувствуя недостаток моей силы, и опускает меня на четвереньки, прежде чем отпустить. Я сгибаюсь, радуясь твердости сухой земли, радуясь, что этот бесконечный день почти закончился, потому что на мне живого места нет: что не охвачено жгучей болью, то натерто или сведено судорогой.
Боль усиливается, когда Сиб врезается в меня, заключая мое скрюченное тело в объятия.
– Не смей указывать мне, как обращаться с моим другом, Лоркан Рибио! Она застряла на том корабле из-за тебя! Она чуть не утонула из-за тебя! – Хотя ее голос режет мне уши, а ее объятия причиняют боль, я не отталкиваю ее. – Мне кажется, что ты не понимаешь, сколько лет жизни ты у меня украла! – причитает она.
Я улыбаюсь ей в шею, вдыхая сладкий аромат ее кожи.
– Мне жаль.
Она фыркает, как будто находит мои извинения смешными, но потом снова плачет.
– Не хочу вмешиваться, – голос Таво режет мои барабанные перепонки, – но корабль Марко войдет в бухту в любую секунду, а один ворон еще остался.
Я отстраняюсь от Сибиллы. Таво кивком указывает на нечто завернутое в несколько слоев джута и ткани. Я перевожу взгляд на гигантского целителя, в чьих острых ушах мерцают красные, синие и зеленые сережки.
– Лазарус принес, – говорит Сибилла. – Он прибыл как раз в тот момент, когда волна… – Ее губы дрожат, она пытается сдерживаться, тихо всхлипывает.
Я обхватываю ее мокрую щеку.
– Посмотри на меня. Я в порядке.
– Какое там в порядке! Ты выглядишь ужасно. Как будто ты боролась с валуном и проиграла.
Из меня вырывается смех:
– Спасибо за добрые слова, Сиб.
Она усмехается.
– К твоему сведению, – добавляю я, – ни с какими валунами я не боролась, это была гигантская волна, потом один из друзей Лора меня пронзил клювом, а затем обо мне позаботился морской змей.
У нее отвисает челюсть.
– О боги, – шепчет она.
Из воды высовывается рог, за которым следует большая желтая голова. Прекрасный зверь, лизнувший мое лицо, подплывает, изгибы его длинного тела рассекают воду, которая накатывает на пляж и выступы скал.
Лазарус приближается, закрывая мне вид на Марелюче и моего змея.
– Тебе нужно залечить раны.
Я прикусываю губу, гадая, от кого он это услышал. Бросаю взгляд через плечо и вижу багровое пятно на мокрой рубашке. Вероятно, он просто увидел.
Он присаживается:
– Позволишь?
Я киваю, и он приподнимает подол рубашки.
Сибилла шипит при виде этого:
– Это ее… это ее кость?
Энтони, который подошел сзади к Лазарусу, так сильно сжимает губы, что они превращаются в щель. Я предполагаю, моя плоть сильно изуродована.
Целитель касается одной из своих сережек, затем прижимает подушечки пальцев к моей ране.
Кожа горит, потрескивает. Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки.
– Прошу прощения,