Дом в Тополином Лесу

Ли поковылял в ванную, где промыл порез, а потом достал из аптечки бинт и медицинский спирт. Перевязав рану, он вернулся в кладовку и запер дверь. Он тщательно осмотрел место происшествия: на полу лежали лишь осколки, а вся жидкость куда‐то пропала.

– Ну конечно, – прошептал Ли. – Воспоминание хранится в моей памяти. Оно теперь моё.

Ли закрыл глаза и ещё раз увидел ту сцену в школьном коридоре, пережил её так же, как тогда, когда лежал на полу без сознания, но уже не так красочно. Потом ещё раз проиграл её целиком. И ещё раз. А потом повторил только самое начало. «Эсси». Неизвестный хозяин этого воспоминания был явно знаком с Эсси Хастинг. Сам Ли ни разу с ней не встречался. Только один раз видел фото в газетной заметке о её гибели, но девушка на этом безжизненном чёрно-белом снимке мало чем напоминала Эсси из воспоминания. В нём она была полна жизни, энергии и глаза у неё сияли.

Ли пересмотрел воспоминание, но на этот раз торопливо перескочил к самому концу. Ничего нового – такого, чего бы он не заметил в первый раз, – не обнаружилось. Это было обычное воспоминание об одном разговоре в школьном коридоре – только и всего. Что же в нём было такого страшного? Почему оно было таким жутким, чёрным и вязким, почему его надо было поставить на пятую полку?

«Может, потому, что Эсси мертва?» – подумалось Ли. Он посмотрел на оставшиеся две банки, стоявшие на столе. Воспоминания, темневшие в них, принадлежали тому же пациенту. Какова вероятность того, что и они тоже об Эсси Хастинг?

Ли бывал порой неуклюжим и забывчивым. И банки с воспоминаниями уже разбивал. Только за всё время не украл ни одной. А теперь собирался стащить сразу две. Это решение пришло к нему даже раньше, чем он закончил подметать с пола остатки первой банки. Пока он шёл в лес с совком в руках и закапывал осколки под кучей красных листьев, он успел придумать детальный план. А к возвращению в кладовку избавился от всех сомнений. И взял обе банки. Они по‐прежнему обжигали кожу, но на этот раз он держал их крепко и руки у него ни разу не дрогнули.

Ли пробрался к себе в спальню, спрятал банки под кроватью, запихнув их как можно дальше, и вдруг на него напали страшная слабость и тошнота, а живот болезненно скрутило. Ли забрался в постель и закрыл глаза.

– Значит, надо пока подождать, – прошептал он вслух, чтобы отвлечься от боли. – Дождусь, пока мне полегчает, а потом открою остальные воспоминания. И если в них тоже появится Эсси, нужно будет узнать, чьи они.

Слова вдруг стали тяжёлыми и неповоротливыми, как, впрочем, и мысли, и Ли провалился в сон. Но перед тем, как мальчик уснул, в ушах отчётливо прозвучало: «Встретимся в парке».

25 Гретхен

– Эй! Уиппл!

Услышав свою фамилию, Гретхен резко обернулась. При этом носок её ботинка застрял в грязи, и она чуть не упала.

– Ты что, ходить не умеешь? Тут нет ничего сложного: ставишь вперёд правую ногу, потом левую, делов‐то.

Гретхен искренне пожалела, что обернулась.

– Разговаривать она, кажется, тоже не умеет, – заключила Эмма.

Дилан недобро усмехнулся:

– Уиппл, ну что ты, в самом деле язык проглотила?

– Я говорю только с теми, кто этого заслуживает! – отрезала Гретхен, натягивая капюшон своего пальто и внимательно оглядывая парковку. Только бы Эйса поскорее приехал!

Что‐то больно ударило её по плечу. Она повернулась и увидела у своих ног калькулятор. Экран был разбит, а батарейки разлетелись вокруг.

– Ну молодцы! Вы вообще в курсе, что это собственность школы? – спросила она у Эммы и Дилана.

– И что? – переспросил Дилан. – Папа у тебя богатый. Да он купит школе сразу десять калькуляторов, когда узнает, что ты натворила.

Ну где же Эйса? Он ещё никогда так не опаздывал. Гретхен сдерживалась как могла, но понимала, что рядом с Эммой и Диланом её надолго не хватит. Было совершенно очевидно, какой вопрос они хотят от неё услышать.

Они ждут, что она спросит: «Что же я натворила?» И тогда Дилан скажет: «Ты сломала калькулятор бедняжки Эммы! Кто тебе поверит, что ты не виновата? Во всём нашем классе у тебя больше всего замечаний по поведению!» Поэтому Гретхен и не собиралась им отвечать. Ведь она дала себе слово: больше никаких замечаний! Никаких дерзких выходок. Хватит обращать внимание на Эмму, Дилана и других завсегдатаев оранжевого столика! Как же ей хотелось, чтобы Эмма с Диланом скорее ушли и оставили её в покое!

Гретхен засунула ладони поглубже в карманы пальто, пряча их от пронизывающего ветра. Костяшки правой руки врезались во что‐то жёсткое. Девочка нахмурилась, обхватила пальцами непонятный предмет и вытащила его. Ну конечно! Как она могла забыть?! В кармане лежал уголёк, который она нашла в Тополином Лесу, – уголёк, который сперва показался ей серой лисицей.

– Ой, что это? – оживилась Эмма. – Что это у тебя такое?

«Не твоё дело», – подумала Гретхен и поспешно бросила уголёк в карман. А когда вновь нырнула в него рукой, уголька внутри уже не было. Пальцы Гретхен схватились за ткань совершенно пустого кармана. Девочка нахмурилась и распрямила пальцы. И впрямь пусто. Наверное, уголёк попросту выпал.