Дом в Мансуровском

В половине восьмого она стояла на Пушкинской. Снова заморосил дождь, пока, по счастью, мелкий. «Опаздывает, – посмотрев на часы, хмыкнула Юля, – видимо, государственные дела». И тут она увидела Кружняка. Он был растерян, оглядывался по сторонам, но ее, спрятавшуюся под козырьком, не видел. Его застывшая высокая фигура в светлом плаще выделялась среди торопящихся в укрытие. И Юле вдруг стало жалко его, растерянного, расстроенного, промокшего, и она вышла навстречу.

Увидев ее, Кружняк расплылся в улыбке. «Смешной», – подумала Юля и вплотную подошла к нему.

– Ну что, промокли? – с усмешкой спросила она. – Вот будете назначать свидания малознакомым девушкам!

Кружняк улыбнулся и, спохватившись, достал из портфеля сверток.

– Прямо здесь? – уточнила Юля. – А может, зайдем в метро?

В метро развернула и, увидев, обомлела. Это был лучший подарок в ее жизни – большой зеленый том Булгакова, «Мастер и Маргарита», и томик стихов Ахматовой.

– Ну, спасибо, – медленно протянула Юля. – Честно говоря, не ожидала…

– Угодил? – обрадовался Кружняк.

– А хотели?

– Очень, – не замечая ее сарказма, серьезно ответил он.

– Ладно. Просите, что пожелаете. Заслужили.

– Тогда обед? – искренне обрадовался он и посмотрел на часы. – Или уже ужин?

Юля понимала, что он влюбился. Наверняка Кружняк не откажется помочь с пропиской. Но что дальше? А дальше надо будет выразить благодарность. Готова ли она на это?

«Готова», – самой себе ответила Юля. Но не семейный статус Кружняка, не его больной сын мучили Юлю – она была далека от подобных рефлексий. Кружняк был человеком из конторы. И как с этим быть, она не знала. «А может, все не так страшно? – пыталась она успокоить себя. – В конце концов, везде есть нормальные люди».

Квартира, куда спустя три дня ее привел Кружняк, находилась в новостройке на окраине города. Типичная девятиэтажка, которые по всей Москве росли как грибы. Это был Юго-Запад, последняя остановка метро, которая так и называлась – «Юго-Западная».

Окна типовой двушки смотрели на проспект Вернадского и красивую церковь красно-белого цвета. За церквушкой виднелся овраг, а за ним поредевший осенний лесок. Обстановка в квартире была скромной – серый кухонный гарнитур, стол с двумя табуретками, маленький холодильник, мойка, плита. В большой комнате недорогая, почти пустая стенка, раскладной диван, телевизор, журнальный стол и кресло. В спальне кровать, две тумбочки и платяной шкаф. Занавесей, картинок, вазочек, ковров в квартире не было. Но все необходимое, включая одну сковородку и одну кастрюлю, дешевый сервиз и набор ложек с вилками, подушки и одеяло, два новых комплекта постельного белья, четыре полотенца и даже две новые зубные щетки – было.

– Явочная квартира, – хмыкнула Юля, пройдясь и открыв все шкафы и шкафчики. – Какая казенщина!

Кружняк с интересом посмотрел на нее:

– Ну и словечки у тебя в лексиконе! Чувствуется влияние кинематографа. Квартира для сотрудников, для командировочных. И вообще для тех, кому… Ну ты поняла.

– Нет. – Юля посмотрела ему в глаза. – Для тех, кому что? Нужно скрываться?

– Не фантазируй. Ну, например… – Он задумался. – Ну, например, кто-то разводится, и нужно временно перекантоваться. Или приезжает родственник. Вместо гостиницы, поняла? Или что-то еще.

– Ясно, – кивнула она, – я поняла. Мы из серии что-то еще.

Он не ответил, подошел к ней сзади, обнял и осторожно, одними губами, прикоснулся к ее волосам.

Юля застыла. Так и стояла, боясь повернуться и посмотреть на него.

Зачем она согласилась приехать сюда, в эту казенную квартиру, зачем снова встретилась с ним? И дело не в квартире! И не в страхе, и уж тем более не в благодарности.

Ты уж самой себе не ври, Юля! Тебя просто тянет к нему, так тянет, что ты задыхаешься.

А Кларе меж тем становилось все хуже – ремиссия, державшаяся несколько лет, закончилась.

И Юля видела – Клара устала. Устала бороться, устала жить. И еще – делать второй укол без Клариного согласия она не имеет права. Это должно быть не Юлино, а только Кларино решение.

Кружняк предложил ведомственную больницу.

– Где полы паркетные, а врачи анкетные? – не удержалась Юля.

– Глупости, – разозлился он. – Врачи у нас самые лучшие! И лекарства, и оснащение! И, кстати, питание. Все будет: и отдельная палата, и медсестра, и постоянное наблюдение, все будет как надо. А с инъекцией медики решат после обследования.

Наверняка все так и будет, Юля не сомневалась, слышала про ведомственные учреждения. Даже университетская ведомственная, для преподавательского состава, разительно отличалась от обычных районных. И все-таки больница. Клара всегда говорила: «Только не отдавай меня, Юлька, в больницу! Каждый человек имеет право умереть в своей кровати».

В тот вечер на разговор не решилась. А вот назавтра, потому что тянуть было нельзя, села возле Клары, взяла ее за руку и заговорила. Клара лежала с закрытыми глазами, как будто дремала. Рука ее стала невесомой, прозрачной, сухой, совсем старушечьей, но была еще теплой, живой.