Дом, у которого вынули душу

Алекс сел на кровать дочери, взял в руки куклу. Где-то под ребрами екнуло, колыхнулось и нервно сжалось сердце. Навалилась тяжесть. Алекс вздыхал, тер глаза, кашлял, но слезы, которые могли дать ему облегчение, не приходили. Он посидел еще немного, затем встал, аккуратно застелил кровать, усадил куклу на подушки, погасил свет и вышел из комнаты. Распахнутая чердачная дверь отчего-то пугала его, но Алекс смотрел на нее, не в силах отвернуться. Когда глаза привыкли к коридорному сумраку, он заметил темные пятна на чердачной лестнице. Подойдя ближе, мужчина понял, что это следы крови. Они опускались сверху, становясь все более слабо различимыми к середине коридора. В панике, чтобы этого не увидела София, Алекс сбежал вниз, выгреб все, какие нашел, моющие средства и, вооружившись тряпкой и ведром с водой, принялся отмывать кровь.

Пол в коридоре и на лестнице он очистил достаточно быстро, а вот на чердаке возникли проблемы. Во-первых, там ее было гораздо больше, а во-вторых, освещавший чердак фонарь делал это неравномерно. Алекс спустился вниз, поменял воду, нашел новую тряпку («Надо же, ничего не изменилось») и вернулся наверх.

Он с двойным усердием принялся оттирать темные пятна, но дело продвигалось плохо — кровь успел впитаться в деревянные доски пола и высохнуть. Измученный и вспотевший, Алекс бросил тряпку в ведро и сел на пол. В тишине и бездействии к нему вернулась тоска — он до сих пор не мог осознать, что дочь его находится на грани жизни и смерти. Он гнал от себя мысль о том, что может больше не увидеть ее. Ненавидел себя за то, что проводил с ней недостаточно много времени, пропадая на работе. Он задумался: а что, если бы он не уходил из дома? Если бы они не развелись с Софией?

От этих невеселых мыслей его отвлек скрип половых досок в дальнем конце чердака. Алекс вскинул голову и присмотрелся, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Он вслушивался в тишину так напряженно, что у него свело мышцы шеи. Минуты текли одна за другой, но на чердаке было тихо.

Алекс встал, взял в руки фонарь и пошел туда, откуда доносился скрип. Но едва он сделал несколько шагов, как из противоположного угла донесся шорох — будто что-то тяжелое и большое тащили по полу. Мужчина посветил туда фонарем, но там, вдоль стен, ничего, кроме огромных коробок, не было. И никого. Вдруг фонарь замигал и погас. Чердачный воздух как будто сгустился, окутал Алекса запахами сухой пыли и старой бумаги. Вокруг мужчины то тут, то там стали раздаваться скрипы, шорохи, легкие шаги и неясные вздохи. Алекс крутился во все стороны, но не мог разглядеть того, кто издает все эти звуки. А они, между тем, приближались, сужая круг. В панике мужчина побежал к еле заметному проему в полу, налетел на ведро, опрокинул его, поскользнулся в луже воды и фактически съехал вниз, пребольно ударившись копчиком.

— Это были крысы, всего лишь чертовы крысы, — пробормотал он себе под нос мужчина, прекрасно осознавая, что ни крыс, ни мышей тут сроду не водилось

С чердачного проема капала вода, с верхней ступени свисала тряпка, на полу валялись бутылки с моющими средствами. Алекс подошел к лестнице и боязливо уставился вверх, в темноту чердака. На миг ему показалось, что в этой темноте он заметил какой-то промельк — будто кто-то в черном пробежал. Мужчина вздрогнул, но тут же разозлился на себя: «Истеричка!» и уверенно поставил ногу на ступеньку. В этот же миг сверху — с такой силой, будто кто швырнул его, упало ведро и окатило его остатками грязной воды. Лестница резко рванулась вверх — Алекс едва успел снять ногу. В считанные мгновения она исчезла в темноте, а чердачная дверь оглушительно хлопнула.

— Господи, да что же это! Боже мой! Боже мой! — отпрянул он назад, мелко крестясь.

Боясь повернуться к чердачному проему спиной, он фактически на ощупь пятился к лестнице на первый этаж.

— Алекс? — голос за спиной заставил его вскрикнуть.

Он обернулся, но вместо («Кого?») увидел Софию.

— Что ты здесь делаешь? Что это был за шум? — вопросительно посмотрела она на него.

— Я… Н-н-ничего, хотел вот убрать тут, — растерянно ответил он и смахнул с носа повисшую каплю.

София молча покачала головой и спустилась вниз. Алекс, не рискуя оставаться наверху один, поспешил за ней.

Присутствие бывшей жены и яркое освещение придали ему храбрости. Через несколько минут он уверил себя, что все это были крысы и сквозняк. А лестница… О лестнице он старался не думать.

— Ты весь мокрый, — отсутствующим голосом заметила София.

— Да, так получилось. У тебя не осталось…

— В комоде в нижнем ящике, — ответила она, не дожидаясь его вопроса.

Алексу снова предстояло вернуться на второй этаж. Он одернул себя, приказав не верить во всякую чушь, и двинулся к лестнице. Когда до конца было две или три ступени, он нащупал выключатель на стене, и коридор озарился мягким светом. «Так-то лучше», — подумал он и направился в комнату Софии.