Дом у кладбища

– Я тебя люблю, папочка, тебя; твоя Лили никогда тебя не покинет. Она останется с тобой.

Ее голос прервался, она заплакала, обнимая отца за шею; старик тоже плакал, и улыбался, и гладил ее хорошенькую головку, пытался смеяться и приговаривал: «Господь тебя благослови, мое сокровище».

– Ну хорошо, малышка, как же: ты согласна? – немного помолчав, спросил он.

– Нет, папа дорогой, нет! – сквозь слезы ответила Лили.

– Ты не хочешь за него замуж?

– Нет… нет… никогда!

– Ну хорошо, Лили, сегодня я ему отвечать не стану; спешить нет нужды, ты же знаешь. Если ты и завтра не переменишь решения, просто скажи мне, чтобы я написал ответ.

– Нет, не переменю – это невозможно; и завтра, и послезавтра я скажу тебе то же самое.

Лилиас снова поцеловала доктора и направилась к двери, но обернулась; глаза ее были сухи, и она с улыбкой сказала:

– Нет, твоя малышка останется со своим дорогим старым папой и сделается, как тетя Бекки, милой старой девой; и я буду играть и петь твои любимые песни и вдвоем с Салли вести дом; и я решила: теперь мы в Вязах будем жить еще счастливее, чем раньше. Когда соберешься уходить, скажешь мне, папа?

Лили сорвалась с места и взбежала по лестнице, и стоило ей покинуть кабинет и его обитателя, как с каждым шагом воздух вокруг, казалось, стал темнеть и все больше щемило сердце. Она повернула ключ в замке, вошла в свою комнату, бросилась на постель и, зарывшись лицом в подушку, отчаянно зарыдала.

Цветущее лето сменилось осенью с листопадом, а Деврё не возвращался; в клубе поговаривали (ссылаясь на лиц осведомленных), что он получил назначение в штаб главнокомандующего; Паддоку пришло из Англии письмо от Деврё, но особых новостей там не содержалось, а доктор Уолсингем получил длинную эпистолу из Малаги: честный Дэн Лофтус добыл в Испании сведения, важные для ирландской истории, а также с немалым сожалением сообщал, что его благородный ученик подхватил лихорадку. Эти скудные сведения быстро распространились, в клубе их обсуждали с большим интересом и не без доли веселья; было заключено много пари.

Обстановка в Белмонте почти не менялась. Генерал еще не вернулся, а тетя Ребекка с Гертрудой все так же сражались из-за Дейнджерфилда. Этот джентльмен многого в жизни добился благодаря простому умению ждать, и его ничуть не смущало, что такое препятствие, как каприз молодой леди, не даст ему осуществить свои планы немедленно. Когда Дейнджерфилд что-нибудь задумывал, он не отступался от своего из-за безделицы.

Наконец тетя Бекки и мисс Гертруда пришли к перемирию; согласно выработанным условиям, вопрос, от которого зависело блаженство или крушение Дейнджерфилда, предстояло решить не ранее, чем вернется генерал; влюбленный пастушок ответствовал тетушке Ребекке на это известие искусной и галантной речью, в которой изъявил абсолютную готовность повиноваться; с низким поклоном и мрачной улыбкой он приложился к ее изящным, унизанным кольцами пальцам – тетя Бекки приняла все это весьма милостиво.

Безусловно, Дейнджерфилд прекрасно понимал положение вещей; он был не из тех, кто живет в мире грез, факты являлись для него хлебом насущным. Он знал, сколько ему стукнуло лет и месяцев и как сказались прожитые годы на его внешней привлекательности. С точностью, граничащей с цинизмом, он взвесил условия, на каких мог бы (если судьба окажется благосклонной) заполучить в жены и удержать при себе мисс Чэттесуорт. Однако же он не оставлял своих намерений, поскольку Гертруда Чэттесуорт как нельзя лучше ему подходила; он знал: буде венчание свершится, он утвердит свое господство с легкостью; прав, данных законом, для этого будет достаточно.

Дейнджерфилд не имел ничего общего с Петруччо, не собирался также сделать орудием своей власти любовь. Он привык действовать иначе. Он владел искусством, не прибегая ни к угрозам, ни к уговорам, добиваться от подчиненных полной и безграничной покорности; рано или поздно все они начинали бояться его, как ребенок боится привидений. Ему не приходилось опасаться за мир в своем доме.

Гертруда тем временем повеселела и почти что пришла в себя; у тети Ребекки были собственные соображения по поводу того, кому дарит свои симпатии молодая леди и что она скрывает от окружающих.

Тетя Ребекка явилась в Вязы повидаться с Лилиас Уолсингем и села рядом с ней на диван.

– Лили, детка, да тебя просто не узнать. Я пришлю тебе капель. Тебе нужно позаботиться о своем здоровье. Жаль, что я не захватила с собой доктора Тула.

– Вот и хорошо, что не захватили, тетя Бекки; я прекрасно справлюсь сама. Я уже целых три дня сижу дома.

– Не выходи пока, дорогая, восточный ветер тебе вреден. Хорошо? А знаешь, дорогая, я, кажется, догадываюсь, отчего Гертруда отказывается от такой прекрасной партии, как мистер Дейнджерфилд.

– О, в самом деле? – заинтересовалась Лили.

– От тебя ведь не укрылось, что у нее есть тайна? – спросила тетя Ребекка.

– Могу вам сказать только, дорогая тетя Бекки, что со мной Гертруда не делилась.