Дом под снегом (сборник)

Звонки раздавались непрерывно, перекрывали друг друга — на телефоне было три линии. Майя едва успевала. «Приемная, добрый день!». «Приемная, добрый день!». Язык у нее заплетался и все хуже ворочался в пересохшем рту. Бесконечные «когда?», «где?», «почему?» доводили Майю до отчаяния. А шеф принимал посетителей, жизнерадостно хохотал за дверью и не думал ни о каких чертовых документах. При этом он не забывал давать своей замотанной ассистентке поручения из разряда «иди туда», «принеси то», «найди это», «срочно соедини» и «дай, в конце концов, кофе». В результате Майя, улучив момент, на секундочку проникла к начальнику в кабинет и попросила посмотреть хотя бы срочные документы. Шеф, занятый своими мыслями, рассеянно согласился и сунул одну из папок «на подпись» в руки своей помощнице со словами «ладно-ладно, посмотрю, а это — ты за меня подпиши». Майя старательно изучила документы в папке, убедилась в наличии виз начальников отделов и пятьдесят девять раз старательно вывела директорскую подпись. Шеф ни на одну бумагу до самого вечера так и не взглянул.

На следующее утро Майя пришла в офис уже заведенная. Под глазами отчетливо синели круги от усталости, макияж наложить она не успела. Время было потрачено на сборы в сад сынишки, который упрямился и канючил, а на себя ни минутки не осталось — только плеснуть в лицо холодной воды и почистить зубы. Шеф посмотрел на синюшную секретаршу с недовольством и начал свою старую песню: «надо ходить в солярий» (когда?!), «надо заниматься спортом и посещать фитнес-клуб» (на какие деньги?!) «и надо, в конце концов, пользоваться на работе косметикой» (да что вы?!). После чего, с торжествующим видом ценителя красоты и попечителя несмышленых девиц, направился к себе в кабинет. «И кофе мне дай!» — проорал он уже оттуда. Телефон пиликал не переставая, посетители не уменьшали своего напора ни на минуту и все как один жаждали добраться до вожделенной плоти единственного директора. Шеф давал поручения — одно «вразумительнее» другого и требовал «немедленно написать», «сию секунду отправить», «срочно найти», «моментально сделать», «пойти на фиг и не мешать ему работать».

К обеду без предупреждения посыпались звонки из приемной зама. Видимо, его секретарша отлучилась в кафе — чего Майя никогда себе не позволяла — и перекинула свою линию на приемную генерального. Часа полтора пришлось отдуваться за двоих — бегать еще быстрее, потому что и зам требовал кофе, отвечать на звонки еще чаще — потому что и у зама были свои документы, и отбивать напор удвоившегося количества посетителей. Звонившие заму также просили, угрожали, умоляли и вопили в трубку. Майя записывала все их излияния по форме «кто», «когда», «чего хотел» и телефон для связи. Когда Лизка вернулась, наконец, из кафе и сделала вялую попытку извиниться за причиненные неудобства (хоть что-то), Майя передала ей весьма внушительный список страждущих и попросила обязательно первому и третьему перезвонить. На что Лиза нагло заявила, что сама разберется со своими клиентами и не стоит учить ее работать. Она так и сказала, причем обращаясь к Майе в третьем лице: «Она еще будет учить меня работать!»

Личный охранник шефа, неизвестно зачем притащившийся в этот момент к дверям кабинета руководителя, стал свидетелем разговора. По одному ему понятным причинам он начал ржать как удод, повторяя сквозь гогот одни и те же слова: «Вишь как она тебя отшила, а?» Майя попросила его выйти вон и успокоиться. От обиды и раздражения у нее уже потемнело в глазах. Охранник и не думал затыкаться. Он начал ржать еще громче. «Так тебе и надо, — хрипел он, — это за то, что ты меня вчера не разбудила, когда шеф из офиса выходил». Потом он вдруг резко остановился, посерьезнел и выдал: «Между прочим, нехорошо вчера получилось. Шеф выходит, а меня нет. Потом влетело. Ты мне смотри, — продолжил он сурово, — за такие дела можно и схлопотать». Кто вменил ей в обязанности будить дебила-охранника перед выходом шефа (и главное — как?! — плюнуть на нежные проводы драгоценного руководителя и бежать, обгоняя его, в комнату для охраны?), она понять не могла. По разумению бодигарда, Майя была обязана делать это ради сохранения «добрых отношений между коллегами». При этом вопрос, кто кому «коллега», мучил Майю не меньше вопроса о способе исполнения процедуры «пробуждений».