Дом напротив

Чтобы проверить время, Джоэль сунул руку в карман за мобильным телефоном и похолодел. Телефон и ключи остались в тех джинсах, которые так таинственно исчезли в Заброшенном Доме вместе с его курткой и футболкой.

– А ты взрослеешь, – заметила мама. – Просыпаться так рано в выходной день – это по силам только взрослым.

Джоэль зачерпнул ложкой очередную порцию молочного месива и подумал, что если и вправду всё так, то он не хотел бы взрослеть.

– Что это у тебя? – спросила вдруг мама.

Она показывала на его руку, и он непонимающе повертел ею.

– Где?

– Ты порезался?

Она говорила о ранке.

– А-а! Это я поскользнулся.

– А кто обработал тебе рану?

Только тогда он заметил, что туалетная бумага куда-то исчезла и рука заклеена пластырем.

– …мама Калле.

– Напомни мне, чтобы я поблагодарила её, хорошо?

И больше никаких вопросов. По лицу Хелены было видно: она рада, что её сыну помогли. Она и сама всегда учила его помогать другим. Да, Джоэль слишком хорошо знал, о чём сейчас думает его мама, и уши у него горели похлеще, чем когда-либо, пока он лопал своё месиво, которое уже едва в глотку лезло.

* * *

Калле стоял на одной из проржавевших лодок в гавани и тянул за перила по правому борту. Он нажимал на них, отпускал, переносил вес тела с одной ноги на другую, топал и подпрыгивал.

– Ну давай уже! Качайся, чёртова посудина! – приговаривал он, но чёртова посудина качаться не желала.

Калле посмотрел на Джоэля, ковырявшего край пластыря на руке.

– Чёрт, достанется же мне от Молли в понедельник. Видел бы ты, как она перетрухнула. А всё этот проклятущий таймер. И откуда он только взялся, хотел бы я знать.

Джоэль не понял, о чём говорит Калле, но ничего не сказал. У Калле был настоящий талант трепаться в одиночку на любую тему. Иногда это раздражало, а иногда помогало. Сейчас Джоэль был даже благодарен Калле. Хотелось, чтобы он говорил, говорил, говорил и не задавал никаких вопросов.

Калле перевесился через перила и сплюнул в воду. Следом кинул пустую консервную банку, и она, поблёскивая, закачалась на тёмно-синей воде. Был штиль.

Калле поднял голову и посмотрел на соседнюю лодку.

– Как думаешь, смогу я до неё допрыгнуть?

Джоэль прищурился; лодка была как минимум в трёх метрах от них.

– Думаю, нет.

Калле обдумал ответ Джоэля, но решил всё равно по-своему:

– А я думаю, да, – и полез через перила. И тут прозвучал вопрос: – Кстати, а с тобой что случилось?

Джоэль промолчал, надеясь, что Калле снова сменит тему, но этого не произошло.

– Чёрт, я тебя целый час ждал. Ладно, не час, но полчаса как минимум. Окей, по крайней мере минут двадцать точно. Двадцать минут.

Калле уже успел перелезть за борт и теперь стоял спиной к перилам. Он не мог увидеть выражение лица Джоэля, поэтому удивился, когда не услышал ответа.

– Эй? Ты меня слушаешь?

– Угу.

Калле болтал одной ногой над водой, готовясь прыгнуть. Он ждал только ответа, но Джоэль продолжал молчать.

– Так что случилось-то?

– Не знаю, – пробормотал Джоэль, и теперь молчать пришла очередь Калле.

Джоэль решил, что Калле не верит ему, но, когда тот повернул к нему своё лицо, на нём не было и тени подозрения.

Джоэль не понимал: почему Калле вдруг покраснел?

– Ты чего скис? – спросил его Калле.

– Что?

– Ничего, хотя знаешь…

– Что знаю?

– А, не знаю. Но я тебя правда ждал. Правда.

Джоэль чего-то не улавливал. Неужели Калле думает, что он сердится на него?

Кажется, так оно и есть.

Калле всё ещё ждал ответа, и Джоэль сказал:

– Я был сильно пьян.

– Ты был ЧЕРТОВСКИ пьян! – воскликнул Калле и рассмеялся. – Чёрт возьми, это был лучший вечер в нашей жизни!

Потом он смущённо улыбнулся:

– Ты прав, тут действительно далековато прыгать, – и начал перелезать обратно через перила. На полпути Калле поскользнулся, но успел вовремя ухватиться за поручень. Джоэль помог ему забраться обратно на палубу.

* * *

После того как Калле ушёл домой, Джоэль снова отправился на холм, чтобы поискать мобильный телефон и ключи. Он знал, что их там нет, но на всякий случай прочесал всю траву.

Джоэль не понимал, почему он врёт. Ему не хотелось сегодня тащиться в гавань, но он знал, что ни один обычный субботний день без этого не обходится. Быть обычным и совершать обычные вещи – ему хотелось, чтобы это стало его единственной путевой стрелкой на компасе жизни. Но всё шло наперекосяк. Он мог думать только о Заброшенном Доме. О своей одежде, которая там исчезла, а вместо неё появилась другая. И о том, что эта другая одежда сидела на нём как влитая. Ни миллиметром больше, ни миллиметром меньше.

Джоэль даже предпринял несколько неуверенных попыток написать сочинение, но за три часа, проведённых перед экраном компьютера, он смог напечатать только своё имя, класс и название школы.