Дом напротив

Он явно искал кого-то взглядом, но, когда Джоэль спросил его об этом, Калле после секундного замешательства ткнул пальцем в мальчишек.

– А-а, да вот же они!

Джоэль понял, что Калле врёт.

– Ты чего? – спросил он.

– Ничего, – буркнул Калле. Он не собирался говорить, кого ищет на самом деле, – он был разочарован тем, что она не пришла.

Сэм с извиняющимся видом держал банку низкоалкогольного пива.

– У меня с собой только одна. На всех, наверное, не хватит…

Калле только отмахнулся от него, и Кристофер повёл носом, как ищейка, идущая по следу.

– А вы что принесли?

Джоэль достал бутылку из-под лимонада.

– Что это? – Кристофер с благоговением уставился на бутылку.

– Спир-р-ртно-о-ое, – пояснил Калле.

– Это я и сам вижу. А что именно?

Калле вопросительно посмотрел на Джоэля, но тот лишь пожал плечами.

Кристофер захихикал.

– Сами не знаете, что принесли?

– Спиртное – оно и есть спиртное, – уверенно ответил Калле, как будто сам несколько секунд назад не смотрел на Джоэля с немым вопросом в глазах. – А ты что, такой привередливый?

– Открывайте! – сказал Сэм.

Пробка сидела плотно, и Джоэлю пришлось положить рюкзак на землю, чтобы освободить обе руки. Он поднажал, и пробка с хлопком выскочила из бутылки. Запахло чем-то сладким, и уже от одного запаха обожгло горло, но Джоэль по-прежнему не знал, что это.

– Дай мне, – потянулся к бутылке Кристофер.

Он сделал несколько осторожных глотков и закашлялся.

– Это БАНАНОВЫЙ ЛИКЕР! – провозгласил он и устроил целое показательное выступление из плевков и отфыркиваний. – Мой дед любит приложиться к этой дряни. Настоящая моча!

Сэм с Томасом нервно засмеялись, но Калле выхватил бутылку и заявил, что Кристофер может не волноваться по этому поводу, всё равно он больше ни глотка не получит. Кристофер начал оправдываться, говоря, что он просто пошутил (ведь спиртное – оно и есть спиртное, будь это хоть банановый ликёр), но Калле не желал ничего слушать. Он сунул бутылку Джоэлю, чтобы Кристофер до неё не добрался, и крикнул:

– Бежим!

* * *

Солнце давно уже село, когда Джоэль первый раз в своей жизни шёл, шатаясь, к дубу. Он старался ставить ноги максимально аккуратно, но тропинка почему-то стала ужасно скользкой и теперь больше напоминала ледяную горку. При этом он не переставал удивляться, почему так трудно идти прямо. На каждом шаге его неуклонно тянуло влево. Он старался отклоняться вправо, но оступался и терял равновесие.

Наконец он лёг спиной на траву и замер. Больше встать он не мог.

Джоэль думал о том, как очутился здесь. Сперва Кристофер бегал за ним, потом уже сам Кристофер удирал от Калле, потом они с Калле носились за Кристофером, пока тот не выдохся и не вернулся к Сэму с Томасом.

Потом Джоэль вспомнил, как где-то посеял одну из своих незавязанных кроссовок, как Калле нашёл её и как ему пришлось бегать ещё и за Калле. Как он догнал его, повалил и отобрал обратно свою кроссовку.

(Джоэль не знал, что Калле остался, потому что появилась Молли.)

Он вспоминал, как они передавали друг другу бутылку, и каким отвратительным оказалось это пойло на вкус, и как они ржали друг над другом, над своими исказившимися от этой мерзости лицами. И как, когда бутылка опустела, Калле кинул её с обрыва и она улетела в море.

При мысли о банановом ликёре желудок совершил кульбит, и Джоэль решил попытаться ползком преодолеть последние метры, отделявшие его от дуба. Сама идея о том, чтобы постараться принять вертикальное положение, выглядела немыслимой, а вот ползти оказалось на удивление легко и просто. По мере приближения к дубу следов старой рвоты становилось всё больше и больше; земля вокруг была просто заминирована ими, но Джоэлю удалось, ни во что не вляпавшись, миновать их все, и, добравшись до ствола, он намертво вцепился в него руками и попытался встать. Но, даже приняв стоячее положение, он побоялся разжать руки, чтобы опять не грохнуться.

«Вот стою я тут и дерево обнимаю», – подумал он и рассмеялся. Тут его начало рвать и рвало до тех пор, пока желудок окончательно не опустел.

Отдышавшись, Джоэль оттолкнулся рукой от дерева и, сделав семь шагов назад, опять лёг спиной на землю. Он поводил вокруг рукой. Трава была сухой. Никаких мин не наблюдалось. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.

Вот только надо ненадолго закрыть глаза.

* * *

– Ну что, лежим и грустим?

Джоэлю удалось открыть глаза ровно настолько, чтобы увидеть склонённого над ним Калле. Вид у друга был скорее весёлым, чем обеспокоенным. Джоэль попытался ответить, но с губ сорвался лишь стон. Впрочем, он и сам не знал, что собирался сказать.

– Совсем пьяный, да? – рассмеялся Калле (который был пьян не меньше его), и Джоэль не смог удержаться от улыбки, но тут его замутило, и ему пришлось закрыть глаза. Поэтому он не заметил, как по лицу Калле будто тучка пробежала – секунда, и всё исчезло.

Калле лёг на траву рядом с ним.

– Что ты делаешь? – спросил Джоэль, не открывая глаз. Так было легче разговаривать: из отдельных слов, вихрем кружащихся в голове, можно было выстраивать целые фразы и составлять из них вполне понятные предложения.

– Мне тоже грустно, – ответил Калле.