Дом на краю ночи

Я и сам не сознавал, насколько сильно устал, но сон мой был так крепок, что я совершенно не слышал, как часовой звал боцмана, и проснулся только оттого, что рядом со мной вставали с таких же, как у меня, охапок травы мои товарищи. Когда мне удалось наконец разлепить веки, палатка была уже пуста, и я бросился к выходу. Откинув в сторону загораживавший его полог, я обнаружил, что на небе сияет полная луна, которой по причине постоянной облачности мы не видели две предыдущие ночи. Воздух тоже был свежим и прохладным — духота исчезла вместе с унесенными ветром облаками. Все это я, впрочем, отметил почти подсознательно, ибо в эти минуты был больше всего озабочен тем, чтобы определить, где находятся мои товарищи, а также выяснить причину, заставившую их так спешно покинуть палатку. К счастью, выбравшись наружу, я почти сразу увидел их: они стояли тесной группой у наветренного края площадки. В первую секунду я готов был окликнуть их, но вовремя прикусил язык, сообразив, что для них, быть может, было бы предпочтительнее, если бы я не поднимал шума; вместо этого я бесшумно подбежал к боцману, стоявшему чуть в стороне, и шепотом спросил, что случилось и почему все поднялись, как по тревоге, а он вместо ответа показал мне рукой в сторону плавучего континента.

Повернувшись вслед его руке, я всмотрелся в едва освещенные луной бескрайние, призрачные пространства, но поначалу не увидел того предмета, на который боцман пытался обратить мое внимание; лишь некоторое время спустя он попал в поле моего зрения — то был крошечный огонек, едва мерцавший посреди мрачной и темной пустыни плавучих водорослей. Несколько секунд я в изумлении таращился на него, не в силах поверить своим глазам, и только потом до меня дошло, что источник света находится на борту застрявшего среди травы старого судна — того самого потерпевшего крушение парусника, на который я с такой грустью взирал всего несколько часов назад и об ужасной судьбе команды которого размышлял с такими сожалением и печалью. А теперь — вот так чудо! — в окне одной из кормовых кают (так мне, во всяком случае, казалось, хотя обманчиво яркий лунный свет не позволял разглядеть во мраке даже очертаний корпуса) горит свет, зажженный, несомненно, человеческой рукой!

До самого утра мы почти не спали от волнения; снова развели костер и сидели вокруг него, строя догадки одна невероятнее другой и поминутно вскакивая, чтобы удостовериться, что таинственный огонек еще горит. Правда, он погас примерно через час после того, как его впервые заметил наш часовой, но для нас это явилось еще одним доказательством того, что меньше чем в полумиле от нашего лагеря находятся такие же, как мы, человеческие существа, попавшие в беду.

Так мы встретили еще один день нашего пребывания на острове.

Сигнал с корабля

Как только окончательно рассвело, мы снова бросились к подветренному краю площадки, чтобы еще раз взглянуть на потерпевшее крушение судно, которое столь чудесно оказалось обитаемым. Во всяком случае, виденный ночью огонь давал нам основания считать, что на борту есть люди, хотя днем — несмотря на то, что мы наблюдали за кораблем почти два часа кряду, — мы так и не заметили никаких признаков жизни. Не будь мы так взволнованы, это не показалось бы нам странным, ибо почти всю палубу закрывала грубая надстройка, похожая на наскоро сколоченный из досок амбар, однако после перенесенных лишений и ужасов, после многих часов одиночества и отчаяния, проведенных в чужих и странных морях, нам до того хотелось увидеть человеческое существо, что мы оказались неспособны набраться терпения и дождаться, пока люди на борту обнаружат свое присутствие.

Наконец, утомленные безрезультатными наблюдениями, мы решили окликнуть находившихся на судне людей. Для этого по сигналу боцмана мы собирались крикнуть все вместе: звук наших голосов, по всем расчетам, должен был достичь корабля, ибо ветер был благоприятный. Несмотря на то что мы кричали несколько раз, подняв, как нам казалось, порядочный шум, на корабле нас не слышали и никак не откликнулись, так что по прошествии некоторого времени нам пришлось прекратить наши вокальные упражнения и задуматься над тем, каким еще способом можно дать знать о себе потерпевшим бедствие морякам.