Дом на берегу

Спустя несколько дней Леонард пришел ко мне. Я кричала на него так, как будто он меня убивал. Фактически, именно это он и делал. Я всё возненавидела, я была в ужасе, у меня не было сил ни на что, иногда я даже не понимала кто я, где я. Но главное, чего я не могла понять – как он мог поступить так со мной? А он смотрел на меня ясными глазами: «Однажды, когда мы заберемся на самую вершину, ты будешь благодарна мне, Натали. Почему ты так сердита на меня? Я не причинил тебе зла». Он использовал моего брата для осуществления своих отвратительных планов, убил моего отца, довел до смерти мою мать, но мне он не причинил вреда, ведь мои руки-ноги были целы! Он действительно так считал! Только тогда я поняла, что представляет собой Леонард, – Натали бросила опустевшую бутылку на пол и устало уткнулась лицом в подушку. – Он испепелил мою душу, но даже не заметил этого, настолько незначительными ему представлялись мои потери. В этом суть наших отношений. Вскоре его помощники, участвовавшие в проводимых над моей матерью ритуалах, уехали. Остались только Уотерстоуны. Как сложилась жизнь дальше, ты видишь собственными глазами. Темнеет. Иди.

Во рту все еще сохранялся вкус сигареты. Какая гадость; больше никогда не буду курить.

В моей комнате я сделала то, чего не делала уже давно – помолилась. От молитв я отказалась еще в детстве, когда поняла, что, сколько ни молись, папа не вернется раньше, чем потратит все свои деньги. Бог так далеко, решила я, что все равно не услышит меня. Но сейчас, в доме, наполненном злом, я знала, что Он должен быть где-то поблизости. Разве может Он оставаться равнодушным к тому, что Леонард взращивает демона, чтобы однажды сразиться с Ним?

Глава 10: Планы

Натали ничего не ела с самого утра, видимо, сберегая место для того, чтобы пить. Сегодня ее сознание с упорством большим обычного берегло свою ясность, заставляя Натали скрежетать зубами от раздражения.

– Целая бутылка и ноль эффекта, – пожаловалась она, когда я пришла к ней в полдень. За две недели, прошедшие после столкновения с Леонардом в моей комнате, Натали ни разу не выходила из дома. То на улице было слишком холодно, то ветер дул слишком сильно, то снег шел. Не помню, чтобы погода останавливала ее прежде, будь хоть трижды ненастной.

Натали лежала на кровати, поставив на живот пепельницу, и курила. Одетая в мятую безразмерную мужскую рубашку, вытянувшая длинные, покрытые синяками и ссадинами ноги, Натали выглядела неряшливо и вызывающе. Комната была задымлена как при пожаре. Я вошла и сразу закашлялась.

– Натали, опять ты…

– Знаю-знаю, – Натали стряхнула уже грозивший обрушиться пепел, промахиваясь и щедро рассыпая его по рубашке, уже прожженной во многих местах. – Я свинья.

– Можно я открою окно?

– Не трави меня свежим воздухом, – отмахнулась Натали.

– А дымом себя и меня травить можно?

– Дым – это наша судьба, Умертвие, – философски изрекла Натали. – Он неизбежен, как моя последующая реинкарнация в мерзкого червяка.

– Он плохо влияет на здоровье, – еще раз попыталась я воспротивиться ей. – Снижает продолжительность жизни.

– Поверь мне, снижение продолжительности наших жизней от вдыхания сигаретного дыма – не то, что должно нас беспокоить, – осклабилась Натали, откровенно веселясь, и я почувствовала неловкость, как будто действительно ляпнула глупость.

– И все равно, не стоит столько курить. Вчера ты опять заснула с сигаретой. Устроишь пожар.

– Сука-судьба меня бережет, – отмахнулась Натали. – Пока самым страшным последствием было то, что однажды я здорово подавилась окурком. Где этот штопор… – она спустила ногу с кровати, пытаясь найти штопор на ощупь.

Я села, грустно наблюдая, как Натали, запрокидывая голову, приканчивает из горлышка вторую бутылку. Когда хотела, она могла вести себя как аристократка, но сейчас манеры ее испарились, как вода на раскаленной сковороде, и вместе с ними исчезла необходимость в бокале.

От выпитого ее глаза затуманились и заблестели, мышцы лица расслабились. Она вытянулась, укладывая голову на подушку.

– Я вот иногда смотрю на тебя и думаю: осознаешь ли ты в действительности, во что оказалась ввязана?

– Разумеется.

– Понимаешь ли, что в любой день можешь оказаться зарытой под ближайшим кустом?

– Понимаю. Если они не согласны ждать до весны, им придется потрудиться. Земля уже совсем мерзлая.

Натали расширила затуманенные винными парами глаза и ухмыльнулась.

– Оказывается, твой ответ может меня удивить.

– Если серьезно, Натали, то я, конечно, могла бы панически бегать кругами и вопить, но что это изменит? – на самом деле, я иногда думала о предстоящей смерти. Когда это произойдет? Кто это сделает? Будет ли мне больно? Сколько времени будет продолжаться?

– Ты бесчувственна, как камень.

– Вовсе нет, но я стараюсь не демонстрировать эмоции, когда считаю это нецелесообразным.

– Божжесть, – пробормотала Натали. – Не-це-ле-соо-браз-ным. Ты воспитываешь Чудовище. Это целесообразно?

– Он не чудовище, Натали, – возразила я, устало, так как говорила ей это уже тысячу раз.