Дом лжи

Но вижу ее не сразу. Потому что она не лежит. Она висит – висит??? – на перилах площадки второго этажа. Болтается на длинной узловатой веревке, которую я видел на поясе у Кристиана. Неудивительно, что он так долго возился. Почему же он просто ее не застрелил?

Вхожу и прикрываю за собой дверь. Как я долго ждал этой минуты…

Заглядываю в ее мертвые глаза, но она смотрит в другую сторону. Ну, ничего. Жизнь вообще несовершенна.

– Давно не виделись, Лорен, – шепчу я. – Помнишь меня?

* * *

Я жду. Я в доме Лорен, ее тело висит, можно сказать, прямо у меня под носом, вокруг, на полу, осколки стекла – разбитая ваза для конфет. Сквозь глазок в двери я время от времени выглядываю на улицу. Если б кто-нибудь из соседей все же вызвал полицию, они бы мешкать не стали. Примчались бы уже через пару минут.

При первых же признаках приближения полицейского автомобиля я выбегу из дома через заднюю дверь и буду уходить переулками. Придется перелезать через изгороди, а костюм у меня для этого, понятно, не самый подходящий.

Я достаю зеленый телефон, выхожу в сеть. Набираю сообщение розовому:

Гадость или сладость?

Достаю из кармана розовый телефон, тоже включаю. Оба телефона у меня в руках, и зеленый, и розовый.

Розовый телефон показывает, что мое сообщение получено. Хорошо.

Я жду. Снова заглядываю в дверной глазок. Если б соседи позвонили, то их вызов звучал бы примерно так: «Кто-то чужой бродил вокруг соседского дома, а теперь он внутри!» – а уж полицейские не стали бы рассусоливать – приехали бы мгновенно. Может, они уже едут – и будут с секунды на секунду. А может быть, и нет. Может, тот сосед не знал, что подумать, сомневался, стоит ли поднимать шум, не хотел сердить Бетанкуров – а вдруг это просто шутка? – но какой-то инстинкт подсказал ему, что сообщить в полицию все же нужно, и он позвонил, но так, без особой уверенности; вот полицейские и решили не торопиться, а заглянуть сюда при следующем объезде. То есть у меня в запасе еще может быть несколько минут…

Дыши, Саймон. Не сходи с ума. Думай о деле.

Я набираю следующее сообщение по зеленому телефону:

Алло? Ты дома? Нам надо поговорить.

Розовый телефон в моей руке оживает. Проходят еще две мучительные минуты – между сообщениями нужно делать паузы. Потом я набираю:

Проверка связи… 1, 2, 3… проверка, проверка… 1, 2, 3

Нажимаю на кнопку розового телефона и набираю ответ, подходящий обстоятельствам:

Не дома, говорила тебе, за городом.

Ответ зеленого телефона следует тут же:

Странно, а кого я тогда только что видел в большой комнате? Привидение?

Так, розовый реагирует мгновенно, он напуган:

Ты у моего дома????

И разумный, взвешенный ответ зеленого:

Просто хочу поговорить.

Обмен репликами продолжается. Печатать в перчатках неудобно, хотя это специальные перчатки для бегунов, сделанные как раз с таким расчетом, чтобы люди могли в них нажимать кнопки или даже писать на телефоне на бегу. А у меня еще и руки трясутся. Но большая часть дела сделана, осталось загнать в лузу пару последних шаров:

Не о чем нам говорить уходи пожалуйста!

Впусти меня, мы же взрослые люди. Давай поговорим. Я знаю, ты еще любишь меня. Зачем ты притворяешься?

Уходи

ВЕДИ себя как взрослый мне жаль но ты знаешь все кончено

Что ты делаешь ты что спятила??

Перестань пинать дверь я вызову полицию

Давай вызывай ну

Я открою если ты будешь вести себя спокойно

Обещаю клянусь

Ну вот и финал. Кристиан расстроен, он мчится к ней, устраивает у дверей сцену, ей ничего не остается, как впустить его. А когда она открывает ему, он ее убивает.

Очень хорошо. Дело почти сделано. Почти.

81. Кристиан

В восемь тридцать я уже у себя. По пути пришлось сделать две остановки: сначала, чтобы забросить костюм Мрачного Жнеца и ботинки в чей-то мусорный контейнер в паре миль от Грейс-Виллидж, и потом, чтобы избавиться от этого дурацкого, никчемного, гребаного пистолета, который всучил мне Гевин и который подвел меня сразу, как только он понадобился.

Дома я хватаюсь за бутылку «Бэзила Хайдена» и пью прямо из горлышка, чтобы успокоить нервы.

Я сделал это. И, кажется, у меня получилось.

Теперь, когда я дома и мне больше не надо думать о том, чтобы меня никто не увидел, я проигрываю в памяти, как все это было.

Я был в костюме. В лицо меня никто не видел. На руках перчатки. Отпечатки ботинок, если остались, ничем не отличаются от следов Саймона.