Дом Леви

– А что этот твой такого сделал? – подмигивает она Саулу. – Стащил что-то, и его поймали.

– Нет, – вскрикивает Саул, – мой Отто не вор! Отто – честный!

И Саул убегает от нее.

И снова переулки, снова Еврейская улица, на которой движение совсем поредело, исчезли тележки мелких торговцев, домохозяйки сидят за дверьми. Улица тиха. На шоссе и тротуарах разбросана бумага, остатки овощей и фруктов. По шоссе едет на велосипеде подмастерье пекаря, и две корзины с субботними халами, которые он развозит по домам, висят по обе стороны руля.

– Эй, Мики! – кричит Саул. – Эй, погоди!

Мики – подросток пятнадцати лет, круглолицый с розовыми щеками. На мягком его лице хитро сверкают черные глаза, у него кудрявый жесткий волос, как у негра. Кофта надета поверх белого передника пекаря. Родители Мики дружат с родителями Саула.

– Ты что, решил не ходить в школу? – спрашивает Мики.

– Я болен, – отвечает Саул, – только сбежал из дому. Мики, что слышно в городе?

– Да, – весьма значительно отвечает Мики, лицо его как пирог, смазанный маслом, а глаза, как изюминки, вызывающие аппетит, – есть дела. Ты даже не знаешь, какие дела. Вчера стреляли около здания коммунистической партии, а нацисты шли по улицам и швыряли камни в еврейские магазины. И все говорят, что грянет всеобщая забастовка…

– Грянет?! – срывается крик с уст Саула. – Мики, – Саул понижает голос, – арестовали Отто.

– Мне это известно. Но ты не пугайся, Саул, – Мики бьет себя в грудь, – мы, в Движении, выходим сейчас каждую ночь – обеспечивать безопасность на Еврейской улице и в переулках. Я в эту ночь спал на диване одетым и с палкой, – Мики вскидывает голову, – я заместитель командира, Саул…

– Ты – заместитель, ты…

– Я. А командир – Джульетта. Знаешь его?

Саул бросает на подмастерье Мики завистливый взгляд. Что за пятница! Весь мир рушится на глазах. Отто в тюрьме. А главный заместитель – Мики, а не он, Саул.

– А-а, – говорит он, понизив голос, – теперь я понимаю. Поэтому дядя Филипп спал у нас.

Они стоят у подвала Янкеля-старьевщика. Люди проходят мимо и здороваются с ними.

– Ну, как, удались халы на эту субботу? – говорят прохожие и внюхиваются в корзины.

Халы золотистого цвета, пышны и хорошо выпечены. Евреи довольны и продолжают свой путь к подвалу Янкеля, держа вещи в руках. Янкель покупает все старье – одежду, обувь, ржавые детали, поломанную мебель, пустые бутылки. В подвале огромная гора старья. Все дни недели у подножья этой горы сидят жена и дети Янкеля, перебирают тряпье и отрезают пуговицы. Традиционная легенда об одном, перебиравшем старье и нашедшем жемчужину, носится по улице. Потому гора старья всегда окружена множеством детишек, помогающих в перебирании. Иногда к ним присоединялся и Саул. Однажды туда пришла Белла, рассказала им о стране Израиля, о сионистском Движении и выучила с ними чудную песню. Детишки пели с таким воодушевлением, что сотрясался весь подвал:

Там кедры возносятся ввысь, к облакам,
Волна Иордана катится там,
Там праотцев наших могилы в полях
И кровь Маккавеев впитала земля,
По ней я тоскую во все времена —
Страна моих праотцев, моя страна…

Дети пели вместе с Беллой, пока в подвал неожиданно не ворвался брачный посредник Самуил и начал обвинять Беллу в тяжких грехах, и проклинал еретиков, не верящих в Бога, которые едят не кошерную пищу у Стены плача, чем задерживают приход Мессии и освобождение от рассеяния. Спор усиливался, и песня была прервана.

Саул заглядывает в подвал. Сегодня Янкель сидит один у подножья горы и получает вещи от всех приходящих.

– Не пугайся того, что творится на улицах, и приходи завтра в клуб. Крепись и будь мужествен! – Мики машет рукой и укатывает на своем велосипеде.

Брачный посредник Самуил выходит из своего дома на прогулку в субботней одежде с аккуратно расчесанной бородой. Он полностью готов к встрече субботы. Саул тянется за ним, громко насвистывая песню Беллы. У Саула сильнейшее желание сделать кому-то назло, излить на кого-то свои душевные неприятности. Но Самуил не обращает внимания на его свист. Прогуливается себе в свое удовольствие.

«Ничего не удается в эту печальную пятницу», – прекращает Саул свист и направляется домой. Тем временем закатилось солнце. Переулок затих на некоторое время. Отдыхает. Еще немного, и суматоха возобновится. Мина ушла домой, киоск Отто заперт. Под липами стоят полицейские. Мясная лавка закрыта. Саул бежит во двор. Там Хейни травит клопов в матрацах, льет керосин в складки, и длинная красная шеренга ползет из щелей матрацев, спасаясь – куда глаза глядят. Огромная рука Хейни настигает их, большие его пальцы барабанят по матрацу, как ноги марширующего солдата. Саул останавливается около Хейни и наблюдает за его действиями.

– Кровопийцы, – говорит Хейни, – паразиты, орудующие в темноте, их надо безжалостно уничтожать.