Дом Леви

Немного мебели в единственной их комнате, кровати их расставлены по углам, отдельно друг от друга. Около кровати Отто маленький столик с грудой книг, газет и брошюр. Между вещами, брошенными на его кровать, Мина видит его теплый свитер.

«Забыл его взять, а сейчас там, в тюрьме, несомненно, холодно». Сидит она на его кровати, сложив руки на груди, глаза ее бродят по темной комнате – «Ах, не терплю сволочей, не терплю».

* * *

Приятный вечер опустился на Берлин. Около скамьи все еще стоят полицейские. А напротив скамьи, в переулке, жизнь продолжается, как обычно. Двери трактира Флоры без конца раскрываются и захлопываются. Горбун прогуливается по тротуару с выражением спеси и довольства. Он продал весь свой товар! Хейни сын Огня возвращается с дежурства, горбун уже пристал к нему, изливает на него накопившееся за последние часы.

– Ты обратил внимание, Хейни, что после каждой субботы во всех магазинах поднимаются цены? А почему? Потому что евреи в каждую их субботу повышают цены в своих синагогах.

– Перестань говорить глупости, в которых нет ни капли правды.

– Может быть, не все это правда, но что-то в этом есть.

– Эй, Хейни!

– Эй, Тильда!

* * *

– Поднимайся, Хейни!

– Спускайся, Тильда!

Поднимает голову Хейни к своей красивой Тильде и смеется. И она смеется в ответ огромному Хейни. Хлопает он шутливо горбуна по плечу и исчезает в дверях своего дома.

Когда Саул просыпается, в первый миг не может взять в толк, где он. В комнате горят свечи, мать сидит у стола и читает газету. Мать выглядит симпатично в сиянии свечей. На ней темное шелковое платье, золотое ожерелье на шее, и белая кружевная накидка на волосах. Отец и Залман все еще не вернулись из синагоги. Деда приблизили с креслом к столу. Напротив матери сидит дядя Филипп и недвижным взглядом уставился в свечи. За его спиной колеблются две большие тени на стене от свечей. Сегодня лицо дяди Филиппа необычно серьезно. Иногда он качает головой, шевелит губами, словно разговаривая сам с собой.

– Филипп, – слышит Саул голос матери, – что будет, Филипп? – Голос матери звенит в тишине комнаты.

– Что будет? – говорит дядя. – Могу ли я знать, что будет? Все вернется в свою колею, так я полагаю.

И снова дядя странно кривит лицо. Газета шуршит в руках матери. Со свечей каплет воск и слышится слабое шипение. Глаза дяди Филиппа закрыты, руки лежат на столе, словно пытаясь освободиться от боли. Саул чувствует, что ему надо помочь дяде.

– Доброй субботы, дядя Филипп.

– Доброй субботы, мальчик, – грустно отвечает дядя, – ты так сладко спал.

– Целый день болтался, а после уснул в начале субботы.

Мать смотрит на него поверх газеты. Она улыбается сыну, и в глазах ее отсвет пламени свечей. На шее ее поблескивает золотое ожерелье.

Саул подходит к Филиппу. Так уже повелось, что в субботний вечер дядя Филипп рассказывает мальчику историю.

– Расскажи что-нибудь, дядя Филипп.

– Сегодня я очень устал.

Филипп видит разочарованное лицо мальчика, притягивает его и сажает себе на колени. Он гладит волосы мальчику, и тепло его тела, и запах его одежды приятны Саулу.

Пьяный крик доносится со двора. Мяукает кошка. Слышны чьи-то шаги, одновременно тяжелые и легкие. Эльза вернулась с велосипедных гонок с клиентом. Дядя молчит, не начинает своего субботнего рассказа.

– Дядя Филипп, мы поедем в воскресенье в дом Леви?

– Да, малыш, поедем. Слезай с моих коленей, Саул. Ты вырос, и вес у тебя, слава Богу, чтоб не сглазить.

Саул возвращается на диван, сидит напротив дяди, который сегодня не такой, как всегда. Филипп получил письмо от Беллы, простое письмо. Она сообщила ему о том, что сделала. В общем, это было понятно само собой. «Белла почувствовала то, что есть: не любил я ее достаточно. И что будет сейчас?.. »

Саул видит шевелящиеся без конца губы дяди, и это тягостно отражается на покое в комнате.

Воск стекает между свечами. Во дворе смолкли голоса. Когда мать переворачивает газетный лист, усиливаются язычки пламени свечей и колеблются тени за дядиной спиной. «Соблюдай святую субботу», – который перечитывает Саул слова, вывязанные на салфетке. Скучно в канун субботы. И погружаться в любимую мечту тоже в субботу нельзя – воевать, скакать на коне.

Розалия откладывает газету и громко нарушает тишину в комнате:

– Что это здесь так тихо? Что случилось?

И так, как никто ей не отвечает, – обращается к Филиппу:

– Филипп, я беспокоюсь, что-то они опаздывают из синагоги. Может, что-то случилось? Может, снова стреляют у партийного дома?

– Что? – взрывается дядя, что для него необычно. – Откуда мне знать, что случилось и что будет?

– Чего ты кричишь, Филипп? Сошел с ума?

– Ты способна свести человека с ума, стрельба, стрельба – суббота сегодня.

Розалия замолкает. Саул следит за матерью и дядей. Стучат часы, а отец и Залман не приходят. Хочет Саул хотя бы раз спросить, когда уже они вернутся, и не решается открыть рта.