– Можешь пока отксерить фотографии, которые мне на почту должна прислать Лиля?
Стас потоптался на одном месте, усваивая полученную информацию и частую смену настроений жены.
– Да не вопрос! – ответил он. – С бабками что ли фотки? – Она прошла молча мимо него. – Ну а с кем же ещё, чего я спрашиваю…
Ксерокс выплюнул листы – итого восемь штук, на каждом по нескольку снимков. Лидия после длительного изучения стала укладывать их в файл, в нём они плохо сворачивались, откинула файл, сложила листы вчетверо.
– С доказухой у тебя теперь всё в порядке! – снова съязвил Стас, протягивая последний листок, который он тоже долго изучал с неподдельным интересом.
Её напрягало и раздражало всё происходящее, было одно желание – побыстрей смыться в «соседний» дом.
– Дальше продвинусь… – Стас расположился за компьютером, запуская свои программы, – додумаюсь, как выбирать время и место, настрою, к примеру, семнадцатый год – будем с тобой печатать листовки для большевиков!
Он осёкся, заметив, что она раньше времени поволокла сумку к выходу, молча наблюдал, как она облачается в вещи того времени – рабочую униформу для переправки продовольствия, необходимого, чтобы как можно ближе подобраться к нынешним дням. Лидия у выхода остановилась, подумав, произнесла:
– Вообще-то… большевики моих раскулачили, как самых зажиточных в нашей деревне…
В этот момент он обратил внимание, что блок уже включен: провод протянулся до самой розетки – не валялся на полу, как обычно. От прибора времени исходил тихий гул – и это был никак не повседневный монотонный шум, издаваемый другим блоком – системным из ниши компьютерного стола, а зазывание в прошлое, становившееся такой же повседневностью в этом доме.
– Уже уходишь? – Он оторвался от намеченных дел и стянул с носа полудетские очки.
Дверь закрылась, Лидина голова прошествовала перед окнами, подобно буйку, плывущему по волнам.
– Как на работу стала ходить, – отпустил он напоследок комментарий, украдкой приближаясь к окну.
Когда он выглянул, на улице никого уже не было.
__________________________________________________________
Кураев не успел произвести расчёты, поэтому Лидия отправилась по старинке, она присмотрела оптимальное место: наблюдение показывало, что, если зайти за дальний угол современного дома, окажешься с боковой стены крестьянских катухов, на их фоне она сливалась, была незаметней незаметного – серое и чёрное, как одежда и сумка. Стас посчитал, что она унеслась стремглав, мгновенно нажав на кнопку, но Лидия всё ещё стояла за углом притаившись и собиралась с духом, пытаясь расплести паутину из противоречивых мыслей и старых обид. Баул она привалила к фундаменту – в данный момент он не являлся истинной ценностью, лишь промежуточным звеном, инструментом для установки доверительных отношений с диковатыми, на первый взгляд, родственницами.
Пуск.
Сумка резко сорвалась и провалилась в толстый слой снега. При ярком дневном освещении проявились все недостатки: снежный покров был не таким белым – с ошмётками грязи, из швов между брёвнами торчало навозное сено, за туалетом было отведено неприглядное место для помоев. В проёме окна никто так и не обозначился – Лидия не торопилась, прежде внимательно осмотрелась по сторонам и только тогда направилась к дому на разведку, для начала без поклажи. Дверь была заперта, она постучала в окно – никакой реакции. Сердце у неё забилось, набравшись решимости, она отправилась огибать дом – осторожно, крадучись и озираясь.
Обзор улицы за перекошенной калиткой открывался пустующим – сплошное поле с лесом вдалеке, от ближайших посадок доносился стук топора, сменяющийся треском. Она приблизилась к главной двери: в проушины замка был вставлен деревянный клин, привязанный заскорузлой верёвкой, чтобы не терялся в глубоком снегу – как в детстве, ничего не менялось, будто и не было этой современности, скорее наоборот: путешествие случилось в будущее, в двухтысячные, а теперь снова Лидия вернулась домой.
Дверь легко поддалась, она заглянула в комнату – никого не обнаружив, откинула запор на задней двери, снова обошла дом, затолкнула клин в замочные петли, как было, чтобы чужие не беспокоили и через дворовую дверь вернулась внутрь вместе с поклажей. Пристроила сумку в сенях, пользуясь проникающим через открытую дверь световым лучом, сверху набросила мешковину, заперлась. Затем прошла в комнату, расстёгивая на ходу ватник.