Дом колдовства

Мария снова просунула руку в приоткрытую дверь, но теперь в ней был высокий, наполненный до краев стакан. Не знаю, что в нем было, что-то вроде коктейля, я схватил стакан одной рукой, а ее руку — другой и выпил все до дна. Потом опустил стакан на ее ладошку и сказал:

— Еще!

— Хоп! — сказала она и добавила: — Вот вам еще один!

Я невольно засмеялся. Очевидно, она принесла сразу два стакана.

— Спасибо,— сказал я.— А это не ваш?

— Можете выпить, для себя я приготовлю еще.

Все, что она говорила, стало казаться мне очень забавным. Видно, первый стакан уже начал оказывать свое действие. Я отпил из второго и услышал ее удаляющиеся шаги. Отпил еще глоток и полез под душ. Во мне росло ощущение счастья. Согревавший изнутри ликер, горячая, ласкающая кожу вода, и снаружи — никаких следящих за мной жесткими глазами бандитов.

Я даже не слышал, как Мария вернулась. Просто открылась дверь, и она вошла в ванную, явно намереваясь тоже принять душ. И, конечно, не собираясь делать это в одежде. В руке она держала наполненный стакан. Закрыв дверь, Мария непринужденно отхлебнула глоток и, усмехаясь, посмотрела на меня.

— Я вижу, вы освоились.

Я ответил что-то, чего она не поняла. Допив свой стакан, она поставила его на столик. Заметив мой стакан, спросила:

— Допьете?

— Да, пожалуй. Спасибо. Думаю, что допью. Уверен, что допью.

Я допил остаток коктейля. Она взяла у меня стакан, перевернула его вверх дном и поставила рядом со своим. Вода лилась мне в открытый рот. Потом Мария повернулась и пошла на меня. Да, это было единственно подходящее слово — пошла на меня.

— Подвинься, Шелл, лапушка. Выдели Марии немного места.

Я подвинулся. Подвинулся в самый угол. Я знаю правила вежливости.

— Конечно,— сказал я.— Иди сюда. Вода — просто чудо.

Она подлезла под струю воды.

— М-м-м! — вздохнула она. — Хорошо!

Я не знал, что сказать, но сказать что-то мне определенно хотелось. Не следовало просто стоять столбом. Если я буду просто стоять, как столб, Мария подумает, что я невоспитанный олух. Однако это был, видимо, один из тех моментов, когда очень трудно подобрать нужные слова.

— Да,— сказал я.— Ах, Мария, ты такая красивая.

Она не ответила и взяла мыло.

Я попытался еще раз.

— Право,— сказал я,— у тебя здесь прелестное гнездышко. Очаровательное, уютное гнездышко.

— Вода в самом деле, чудо,— сказала она.— Потри мне спину.

Ну, если она не хочет разговаривать, ей-богу, я не против. Не будем разговаривать. Я потру ей спину. Что я и начал делать, а она в это время повторяла;

— М-м-м! Хорошо!

Наконец, вода стала остывать, и мне пришло в голову, что с меня уже хватит вторжения посыльных, карабканья по террасам, висящим над бездной, и разговоров под душем.

— Детка,— сказал я,— давай выбираться на этого тесного угла.

Так мы и сделали. Она примчалась в затемненную спальню и буквально втолкнула меня в постель.

Эта маленькая акробатка была просто необыкновенна. Ее выступление в ресторане было ничто — легкая разминка перед настоящей игрой. А сейчас, продолжая сравнение, начался чемпионат.

Я знал, что где-то за моей спиной открыто окно, и не исключено, что какой-то дьявол-бандит подсматривает в него и наводит на меня дуло пистолета. Меня это не тревожило. Пусть там хоть десять бандитов с пистолетами — мне было все равно. Это как будто принадлежало какой-то прошлой, давно прожитой жизни, да к тому же я знал, что мне едва ли доведется долго жить.

Все последнее время было насыщено странными приключениями, которые расшатывали мою веру в законы вероятности. Больше того — в законы возможного.

Наконец, наступили покой и безмолвие, как в могиле. Может быть, подумал я, это действительно смерть.

Позже Мария сказала:

— Шелл?

— Да,— сказал я.— Ты здесь?

— Шелл,— повторила она.

— Да?

— Встань и включи свет.

— Встать и включить свет! О, господи! Ну, конечно, встать и включить свет. Почему ты решила, что я могу двинуться? Я что-то вывихнул. Я все вывихнул.

— Шелл.

— Да?

— Ты знаешь, кто я?

— Ага. Ты —шпион в пользу синдиката. Ты меня поймала, и теперь они получат все на свете.

— Не знаю, о чем ты говоришь. Я хочу сказать, то, чем я была, того уже нет. Ты меня уничтожил. Я даже не могу включить свет..

— К черту свет. Не хочу никакого света. Хочу, чтобы всегда было приятно и темно.— Шелл.

— Ну?

— Спокойной ночи, Шелл.

— Спокойной ночи, Мария,

Так закончился наш разговор. Последнее, о чем я подумал, прежде чем заснуть: Мария Кармен едва ли сможет много танцевать завтра вечером.

13

Наступило утро, о котором я охотно не стал бы рассказывать.

Мария принимала душ, что-то напевая,— настоящее воплощение радостной энергии. Мне же едва удалось опустить одну ногу. Я осторожно пытался дотянуться пальцами до ковра, когда Мария вышла из ванной, накинув на себя атласный халатик. Она выглядела свежей и сияющей, как утренняя роса, была оживлена и прелестна. И, черт возьми, слишком уж жизнерадостна.

Она присела на край кровати и пристально посмотрела на меня.

— Как мой мальчик?