Дом яростных крыльев

Мой пульс так колотится, что заставляет мои руки дрожать. После моих неудачных попыток продеть пуговицу в петлю, Данте накрывает мои руки своими и начинает их направлять. Как только его воротник оказывается расстёгнут, он отбрасывает китель в сторону и переносит мои руки к своей рубашке. Я вытаскиваю её из штанов и стягиваю с него. Он не теряет ни минуты и опускает мои руки к поясу своих штанов, но я останавливаюсь и в восхищении смотрю на мускулы его крепких плеч, груди и точеной талии.

— У нас мало времени, — бормочет он.

— Я знаю, но дай мне минуту полюбоваться тобой.

Я высвобождаю руки из его ладоней и провожу ими по его крепкому прессу, округлым грудным мышцам, тёмным соскам и острым ключицам. От меня не укрывается дрожь, которая сотрясает его тело, когда я скольжу руками вниз по его прекрасному торсу в сторону его штанов и расстегиваю ширинку.

Когда хрустящая ткань спускается вниз по его узким бёдрам, я убираю руки и смотрю в его глаза. Несмотря на то, что я никогда не думала, что потеряю девственность посреди бела дня, в бараках, в палатке, я всегда представляла, что потеряю её с этим мужчиной. Думаю, время и место ничего не значат, когда это происходит с правильным человеком.

Данте захватывает мои губы поцелуем, бабочки вылетают из моего живота и попадают в грудную клетку. Он притягивает моё тело к себе и оставляет горячий след у меня на животе. Не прерывая поцелуя, он переплетает свои пальцы с моими и подносит их к своему крепкому достоинству.

— Смотри, что ты со мной делаешь, — хрипло говорит он, покусывая мою нижнюю губу, после чего начинает двигать нашими переплетенными руками туда-сюда.

Он начинает пульсировать под моей ладонью, его кожа мягкая как шёлк и испещрена набухшими венами. Не дожидаясь его подсказки, я провожу большим пальцем по сверкающей головке. Данте убирает руку с моей руки и обхватывает меня за шею.

Я сжимаю его. Должно быть, я делаю это слишком сильно, потому что его губы кривятся. Я растопыриваю пальцы.

— Я сделала тебе больно?

Его гримаса сменяется улыбкой.

— Нет, Фэл.

Он чмокает меня в губы.

— Мне нравится, но мне бы понравилось ещё больше, если бы ты начала двигать рукой взад-вперёд.

А я-то думала, что благодаря Катрионе, Фибусу и Сибилле я знаю, что делать, но очевидно я не имею об этом не малейшего представления.

Я следую его указаниям, и он стонет. Я решаю, что это хороший знак.

Я увеличиваю скорость и давление.

— Так?

— Именно так, — говорит он грудным голосом. — Именно так.

Его глаза закрываются, голова откидывается, и длинные косички ударяются о его спину. Он прекрасен, во всех местах. Я разрешаю себе пройтись взглядом по плоти, которую я сжимаю, но он хватает меня за запястье и останавливает мою руку.

Я резко перевожу взгляд на его лицо, которое больше не в экстазе.

— Я сделала что-то не так?

— Это было превосходно. Всё было превосходно.

— Тогда почему?

— Потому что я не хочу кончить тебе в руку.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, после чего обводит по дуге более пухлую верхнюю губу.

— Я хочу кончить внутрь твоего тела.

Он начинает подходить ко мне, и вот мои колени подгибаются, а моя попа прижимается к матрасу. Вместо того чтобы накрыть меня сверху, он скидывает ботинки и отбрасывает в сторону штаны, после чего расставляет ноги и встаёт перед моим лицом.

Я смотрю в его жадные глаза, и мои щёки начинают пылать, когда я понимаю, в какую часть моего тела он хочет войти: в мой рот.

ГЛАВА 33

Данте гладит себя, в ожидании, его мокрый конец находится в сантиметре от моих приоткрытых губ. Пытаясь подавить брезгливость, я высовываю язык и прохожусь по его набухшей головке. Его тело начинает дрожать, как у моего змея, когда я ласкаю его спинные плавники.

Два таких разных вида, а какие похожие реакции. Данте бы очень не понравилось моё сравнение.

Я провожу языком по его коже, которая такая же мягкая, как шёлк Тарекуори, и такая же солёная, как Марелюс. Он стонет, и я готова поклясться, что от этого гортанного звука стены его палатки начинают вибрировать. Осмелев, я беру его в рот.

— Руки, Фэл.

Он опускает подбородок на грудь, его веки полуприкрыты.

— Используй на мне свои руки.

Он кивает на мои кулаки, которые лежат на моих голых бёдрах.

Я подношу руку к его пульсирующей длине, а другую к его тяжёлой мошонке.

Когда я начинаю мять и ласкать его, он запускает пальцы в мои волосы и начинает покачивать бёдрами. Он входит так глубоко, что моё горло сжимается. Я начинаю давиться и пытаюсь отодвинуться назад, но он крепко держит мою голову.

Он врезается в меня своими мускулистыми бёдрами, и хотя у меня не получается его сдвинуть, я умудряюсь увернуться и выплевываю его.

— Не толкай мою голову.

— Извини.

Его пальцы застывают, после чего снова оживают и скользят вниз по моим волосам.

— И не гладь меня.

Кто ж знал, что я так остро отреагирую на этот акт, который я исполняю впервые.

Он поднимает ладони вверх.

Осознав, что я порчу весь настрой, я бормочу:

— Извини. Это у меня впервые и…

— Тебе не за что извиняться, Фэл.

Он наклоняется ко мне, его ладони скользят по моей шее и плечам.

— Совершенно не за что.