Дом душ

Прошло несколько лет, прежде чем я сумел пополнить содержимое выдвижного ящика; вторая находка не имела особой ценности, поскольку повторяла первую, лишь местность изменилась на более отдаленную. Один вывод я все же сделал: во втором случае, как и в первом, трагедия случилась в пустынном и безлюдном краю, и в этом отношении моя теория выглядела обоснованной. Но третий элемент коллекции оказался куда важнее. И вновь все случилось среди безлюдных холмов, вдали от дороги: там нашли старика, забитого до смерти, и орудие убийства лежало рядом. Смертоносный инструмент породил слухи и догадки, ибо представлял собой примитивный топор из камня, привязанного жилами к деревянной рукояти, и по его поводу высказывались самые экстравагантные и невероятные предположения. Но, как обнаружил я с некоторым ликованием, все эти смелые догадки оказались далеки от правды; вследствие чего я и взял на себя труд вступить в переписку с местным врачом, который помогал следствию. Этот довольно проницательный человек пребывал в замешательстве. «Негоже затевать разговор о таких вещах, живя в сельской местности, – написал он мне, – но, откровенно говоря, здесь кроется какая-то мерзостная тайна. Мне удалось заполучить каменный топор, и любопытство сподвигло меня испытать его в деле. Однажды воскресным днем, когда вся моя семья и слуги были вне дома, я вынес его в сад и там, укрывшись за живой изгородью из тополей, провел свои опыты. Оказалось, что эта штука совершенно неуправляема; я не знаю, в том ли дело, что баланс топора, хитроумное распределение его веса, требует неустанной практики, или в том, что действенный удар можно нанести лишь в результате напряжения особых мышц; но могу вас заверить, что я вернулся в дом с весьма прискорбным мнением о собственных атлетических способностях. Я был словно новичок в метании молота: приложенная сила возвращалась, меня швыряло назад, а орудие падало, не причинив вреда. В другой раз я повторил эксперимент при участии смышленого местного дровосека; но этот человек, сорок лет управлявшийся со своим топором, оказался беспомощен с каменной штуковиной, и все его удары нелепейшим образом попадали мимо цели. Короче говоря, не будь это заявление в высшей степени абсурдным, я бы сказал, что за четыре тысячи лет никто бы не сумел успешно применить инструмент, которым вне всяких сомнений убили старика». Это известие, как нетрудно представить, было драгоценным для меня; впоследствии я узнал историю целиком и выяснил, что старый бедолага травил байки о том, что можно увидеть ночью на необитаемом склоне некоего холма, намекая на неслыханные чудеса, и вот однажды утром на том самом холме нашли его хладный труп – и я возликовал, ибо чувствовал, как мои предположения превращаются в нечто большее. Но следующий шаг оказался еще важнее. На протяжении многих лет я владел необыкновенной каменной печатью – куском матово-черного камня длиной два дюйма от конца ручки до штемпеля, который представлял собой грубый шестиугольник, дюйм с четвертью в поперечнике. В целом эта штуковина выглядела как увеличенный старомодный трубочный тампер. Мне ее прислал агент с Востока, сообщив, что находку обнаружили недалеко от древнего Вавилона. Символы на печати оказались для меня мучительной головоломкой. Они напоминали клинопись, но с поразительными отличиями, которые я обнаружил с первого взгляда, и все попытки прочитать надпись, применяя те же правила, что и к древнейшим видам письменности, оказались безуспешными. От этой загадки страдало мое самолюбие, и время от времени я доставал Черную печать из шкафчика и изучал с таким тщетным упрямством, что каждый значок был мне знаком, и я мог бы воспроизвести надпись по памяти без единой ошибки. Вообразите же мое изумление, когда однажды я получил от человека с запада Англии письмо, к которому прилагался листок, заставивший меня остолбенеть. Я увидел тщательно скопированные и увеличенные символы с Черной печати, без каких-либо изменений, а сверху мой друг приписал: «Надпись, обнаруженная на известняковой скале в Серых холмах, в Монмутшире. Нарисовано красной глиной, совсем недавно». Я перешел к письму. Мой друг сообщал: «Посылаю вам копию надписи и призываю не спешить с выводами. Пастух, который проходил мимо камня неделю назад, клянется, что тогда на нем не было никаких отметин. Символы, как уже было сказано, нарисованы красной глиной, их средняя высота – один дюйм. Похожи на сильно искаженную клинопись, но это, разумеется, невозможно. Либо мистификация, либо, что вероятнее, каракули цыган, коих в этом диком краю предостаточно. Как вы знаете, у них есть система знаков, которые используются в общении среди себе подобных. Мне довелось собственными глазами увидеть камень, о котором идет речь, два дня назад в связи с довольно неприятным инцидентом, случившимся поблизости».