Дом душ

– Но все это, конечно, дело будущего – пусть оно и не за горами, однако пока еще не наступило, – продолжил профессор, наконец. – Нужно сделать кое-что; помните, я говорил вам, что мои изыскания в некотором роде опасны? Да, существует определенная угроза; я не осознавал ее серьезность, когда говорил на эту тему ранее, и во многом до сих пор блуждаю впотьмах. Да уж, это будет странное приключение, последнее звено в цепи.

Говоря это, он ходил взад-вперед по комнате, и я слышала в его голосе смесь ликования и тоски; возможно, это было благоговение – чувство, которое испытывает человек, отправляясь в неизведанные воды; и я вспомнила, как он упомянул Колумба той ночью, когда положил передо мной свою книгу. Вечер был слегка прохладным, и в кабинете, где мы находились, горели в камине поленья; трепещущие языки пламени и отблески света на стенах напомнили мне о былом. Я молча сидела в кресле у огня, размышляя над услышанным и по-прежнему тщетно пытаясь выявить механизмы, таящиеся под всей этой фантасмагорией, как вдруг у меня возникло ощущение, что в комнате произошла некая перемена, и в том, как она выглядела теперь, ощущалось что-то незнакомое. Некоторое время я озиралась по сторонам, безуспешно пытаясь определить, в чем заключалась эта перемена; стол у окна, кресла, выцветший диванчик, – все казалось таким же, как раньше. Внезапно – так бывает, когда желанное воспоминание выныривает из глубин памяти, – я поняла, в чем дело. Я сидела лицом к профессорскому столу, который стоял по другую сторону от камина, и на рабочем месте профессора Грегга обнаружился грязноватый бюст Питта[111], которого раньше не было. Затем я вспомнила, где это произведение искусства стояло до сих пор: в дальнем углу, у двери, грозно высился древний шкаф, а на шкафу – в пятнадцати футах от пола – тот самый бюст собирал пыль, очевидно, с начала века.

Мои мысли пришли в смятение, и я сидела тихо, как громом пораженная. Я знала, что в доме нет стремянки – я спрашивала о ней, захотев поправить занавески в своей комнате, – а высокий мужчина, забравшись на стул, не дотянулся бы до бюста. Изваяние стояло не на краю, а почти у самой стены; и если на то пошло, профессор Грегг был ниже среднего роста.

– Как же вам удалось спустить Питта? – проговорила я наконец.

Профессор посмотрел на меня с любопытством и, похоже, задумался над ответом.

– Наверное, для вас отыскали стремянку, или садовник принес лесенку снаружи?

– Не было у меня никакой лестницы. Итак, мисс Лалли, – продолжил он, неуклюже имитируя насмешку, – вот вам небольшая головоломка; задача в стиле неподражаемого Холмса; вот факты, простые и очевидные: понадобится вся ваша сообразительность для решения этой задачки. И ради всего святого! – тут он вновь сорвался на крик. – Хватит ерунды! Я же сказал, что не прикасался к этой штуковине! – С этими словами профессор Грегг выскочил из комнаты с выражением ужаса на лице, дрожащей рукой захлопнув за собой дверь.

Я окинула кабинет растерянным взглядом, совершенно не понимая, что здесь приключилось, выдвигая тщетные и бестолковые предположения в качестве объяснений и удивляясь тому, как всколыхнулись темные воды от случайного слова и банальной перестановки небольшой скульптуры. «Это что-то личное, я случайно коснулась больного места, – подумалось мне. – Возможно, профессор щепетилен и верит в приметы, а мой вопрос пробудил в нем неосознанные страхи – так бывает с практичной шотландкой, когда она видит, как кто-то убил паука или рассыпал соль». Я увлеклась этими наивными умозаключениями, и моя уверенность в собственной невосприимчивости к пустым страхам понемногу росла, а потом истина легла тяжелой плитой мне на грудь, и я с леденящим душу ужасом осознала, что здесь все-таки проявила себя некая ужасная сила. Бюст был попросту недосягаем; без лестницы никто не смог бы к нему даже прикоснуться.

Я вышла на кухню и как можно тише поговорила с горничной.

– Энн, кто переставил бюст с верхней части шкафа? – спросила я. – Профессор Грегг говорит, что к нему не прикасался. Ты нашла старую стремянку в одном из сараев?

Девушка непонимающе уставилась на меня.

– Я к нему не прикасалась, – сказала она. – Нашла его там, где он сейчас, на днях утром, вытирая пыль в комнате. Да, точно, – в среду утром, после того как Крэдоку ночью стало плохо. Знаете, мисс, – в голосе Энн прорезались жалобные нотки, – наши комнаты рядом, и было так жутко слышать, как он плачет и выкрикивает непонятные слова. Я перепугалась, а потом пришел хозяин – я слышала его голос, – отвел Крэдока в свой кабинет и что-то ему дал.

– И наутро ты обнаружила, что бюст перенесли?