Дом без хозяина

Альберт все время наблюдал за Брезготом и ужаснулся, заметив выражение плохо скрытого отчаяния и отрешенности в его лице, которое живо напомнило ему Шербрудера, двадцать лет тому назад застрелившегося из-за безнадежной любви к Нелле. В то время Нелла была ответственной за вечера отдыха в союзе германских девушек и подружилась с Шербрудером, который устраивал такие же вечера в союзе гитлеровской молодежи. Шербрудеру только что исполнился двадцать один год, он окончил учительскую семинарию и получил место учителя младших классов в одной из окрестных деревень. В пригородной роще, окружавшей развалины старой крепости, Шербрудер отыскал могучий, развесистый дуб. По его указанию вокруг дуба срубили несколько деревьев и расчистили небольшую поляну. Он назвал ее «Тингом» [7], приводил сюда ребят из своей школы, устраивал с ними игры, разучивал песни. Щуплый и черноволосый, Шербрудер смахивал на цыгана. Нетрудно было догадаться, что он правую руку дал бы на отсечение за белокурые волосы. А у Неллы волосы были светлые, золотистые. Она походила на тип германских женщин из расистских журналов, только куда интересней их. Шербрудер донес на Рая и Альберта местным штурмовикам, которые устроили в старой крепости, рядом с его «Тингом», небольшой, почти частный концлагерь. Их продержали там три дня, допрашивали, избивали. По сей день Альберту снились иногда мрачные казематы крепости, дикие вопли истязуемых, эхом разносившиеся под их сводами. Пятна пролитого супа рядом с пятнами крови на бетонном полу, пьяный рев штурмовиков, собиравшихся вечерами на кухне, где заключенные чистили картошку. В редкие мгновенья затишья сюда с шербрудеровского «Тинга» доносилась песня «Вперед, голубые драгуны!».

Альберта и Рая продержали в старой крепости всего три дня. Отец Неллы, поставлявший мармелад в большой летний лагерь «Гитлеровской молодежи» в окрестностях города, вызволил их оттуда.

Они поняли, что все это произошло из-за Неллы, но сама она никогда не говорила о своих отношениях с Шербрудером.

И после их освобождения Шербрудер все еще не мог забыть Неллу; как-то они видели его в кафе, у мороженщика Генеля. Альберт запомнил выражение страстной влюбленности на лице Шербрудера, такое же, как сейчас на лице Брезгота.

– Выпей еще, – сказал он Брезготу.

Тот налил себе рюмку и выпил.

Шербрудер застрелился под дубом на «Тинге» в ночь на 22 июня, после праздника летнего солнцестояния. Его нашли утром два школьника. Они пришли на «Тинг», чтобы разжечь на тлеющих головнях ночного костра новый огонь и спалить оставшийся хворост. Кровь из простреленного виска Шербрудера стекала на его синюю форменную гимнастерку, и сукно приняло фиолетовый оттенок.

Брезгот в третий раз наполнил рюмку.

– Глупо так влюбиться в мои годы! – сказал он хрипло. – Но я вот влюбился и ничего не могу с собой поделать.

Альберт кивнул. Он думал совсем о другом. Ему вспомнился Авессалом Биллиг, которого замучили в мрачном каземате несколько месяцев спустя после самоубийства Шербрудера. И тут же ему пришло в голову, что он забыл о многих вещах, он даже не удосужился повести мальчика в старую крепость, – показать ему застенок, где три дня подряд мучили его отца.

– Мне хочется слушать о ней, – сказал Брезгот.

Альберт пожал плечами. Какой смысл рассказывать Брезготу о мятущейся, неустойчивой натуре Неллы! Пока жив был Рай, она держалась молодцом, но, когда Альберт вернулся с фронта, он был потрясен тем, как Нелла надломлена. Иногда на нее находили приступы благочестивого смирения. Это длилось месяцами; она вставала ни свет ни заря, чтобы попасть к заутрене, ночи напролет читала жизнеописания схимников. Потом вдруг она опять впадала в апатию, целыми днями не вставала с постели или проводила время в пустой болтовне с гостями и бывала чрезвычайно довольна, если среди гостей оказывался мало-мальски подходящий поклонник. Она ходила с ним в кино, в театр. Иногда Нелла на несколько дней уезжала с мужчинами. Возвращалась подавленная, разбитая и плакала навзрыд, запершись у себя в комнате.

– Откуда ты узнал, что она уехала? – спросил Альберт.