Долина белых ягнят

Ирина Федоровна даже оробела, увидев, как изменился Кулов в лице. «Дело худо, — решила она про себя, — надо эвакуироваться». Но спросить ни о чем не посмела. Многие горожане уже третьи сутки сидят на чемоданах, соображала она, ждут приказа. Одни собираются в Орджоникидзе, чтобы потом махнуть через перевал, другие в Махачкалу. Кое-кто еще вчера оставил город, не дожидаясь команды. Руководящие работники даже ночью не покидают свои кабинеты.

Кулов позвонил Талибу Сосмакову и Бахову. Оба явились тут же. Зулькарней Увжукович сел вместе с ними в машину, ничего не объясняя. Они тоже не осмелились ни о чем спрашивать. По озабоченному виду Кулова было ясно, что впереди их ждут дела чрезвычайной важности.

— Куда мы едем — можно узнать? — не вытерпел наконец Сосмаков.

— Приедем — узнаешь, — буркнул Кулов.

— Разве джигит спрашивает: «куда»? — Бахов иронически взглянул на Талиба. — Джигиту постучат в полночь плеткой в окно — он немедленно мчится седлать коня. Зачем — это он узнает в пути. Так было у наших предков… — Судя по сводкам Совинформбюро, настал критический час. Это он почувствовал и по тону члена Военного совета. Приближается грозная опасность…

До Пятигорска — чуть ли не десять рек. У каждого моста — пост. Быстро ехать удавалось редко. То и дело приходилось уступать дорогу вереницам подвод, вьючных лошадей, толпам людей, шедших навстречу. Большую часть пути тащились по обочине, пассажиров кидало из стороны в сторону, словно кукурузные початки. Сосмаков хватался за голову, морщился, тихонько посапывал.

— Останавливайся по первому требованию красноармейцев. Говорить с ними буду я, — объяснял Бахов шоферу.

Часовые относились к форме и документам Бахова с должным уважением; машина снова набирала скорость и неслась, оставляя позади клубы желтоватой ныли. Слева, на фоне синего неба, высилась горная гряда, сияя белизной; справа раскинулись кукурузные поля. Неделя, другая, и настанет пора уборки. «Что же будет? Что же будет?» — неотвязно звучало в голове секретаря обкома.

— От Сальска до Ставрополя сколько километров? — обернулся Кулов к спутникам.

— Около двухсот, — ответил Сосмаков.

Кулов больше ни о чем не спросил, занятый своими мыслями. От Ставрополя до Пятигорска километров, считай, полтораста. Успеет ли он осуществить план эвакуации? Промышленное оборудование ждет вагонов на станциях.

— Мне удалось узнать по нашим каналам, — заговорил Бахов, — что Нацдивизия дерется не на жизнь, а на смерть. Героически сражаются бойцы. Прямо под танки бросаются со связками гранат.

— Где — не знаешь? — оживился Сосмаков.

— Северо-восточной Сальска.

— Наши оставили Батайск…

— Да. Еще вчера. — Бахов вспомнил потрясшую его подробность. — На пути гитлеровцы обнаружили минное поле. Как его разминировать? Собрали жителей поселка — женщин, детей, стариков, сказали им: «Тут расположится воинская часть, оставаться никому нельзя, идите, мол, на Кушевку». Набралось человек полтораста, им скомандовали: «Шагом марш!» и дали очередь из автоматов, чтобы шли поживей. Едва несчастные миновали поселок, раздался грохот: это начали рваться противотанковые мины… Так образовался безопасный проход, и мотопехота уверенно устремилась вперед по трупам. Танки и броней пики давили раненых, искалеченных…

— Звери. Лютые звери. Других слов не подберешь. — Талиб снял шляпу, нервно провел ладонью по лысине. Потоку эвакуированных не было конца. Сосмаков подумал: «Чего ж мы-то медлим?»

Машина подкатила к трехэтажному зданию с заклеенными крест-накрест окнами. Там размещался горком. Некогда шумный, оживленный курортный город опустел, притих. У подъезда и за углом стояли запыленные легковые машины, «козлики», грузовики, линейки, лошади под седлами. Кулов понял: на совещание особой важности приглашено немало народу. У входа проверяли документы, чего никогда не было раньше. Бахова представители НКВД узнавали и без удостоверения.

— Зал заседании налево по коридору, — предупреждали входящих.

Кулов и его спутники сели с краю на свободные места. И тут же в зал вошел Михаил Алексеевич. Сорокалетие его совпало с назначением на пост члена Военного совета фронта. К высокой стройной фигуре командира очень шел военный мундир. Но сам Михаил Алексеевич к нему несколько не стремился. Прежде он работал в Центральной контрольной комиссии парткома РКИ, в партийных органах, работал увлеченно, с энтузиазмом, и очень полюбил спои дело. Теперь ему предстояло осваивать новую важную науку. Большие ясные глаза его смотрели строго, сосредоточенно, на высокий лоб ниспадала прядь каштановых волос… Собравшиеся затихли, напряженно ожидая начала заседания.

Член Военного совета сразу перешел к делу.