Долина белых ягнят

— «Земляк», значит, знаком со свинаркой… — Апчара не могла не удовлетворить природное женское любопытство. Чутье подсказывало ей, что там какие-то сложные отношения.

— Каскул жил у нее, пока его не назначили заведующим отделением и не услали в степи. Если у них что и было поначалу, то, по-моему, потом все разладилось. Их поссорил поросенок. Хозяйка держала в хате поросенка…

— Ясно, — рассмеялся Доти Матович, — а мусульманин поставил ультиматум: или поросенок, или я.

— Ну да. Она не согласилась пожертвовать поросенком, и он его просто выгнал из хаты… Нет, вообще-то он к ней заходит. И мальчонку подкармливает. Между прочим, Шару он предложил. Кстати, мать Шары, знаменитая Дуга, когда-то, я слышал, участвовала в труднейшем кроссе и удостоилась первого приза. Она не чисто кабардинской породы, в ней есть доля английской крови. По копытам видно.

— Если так, это значится в племенной книге завода. Важная деталь.

— Рассказывают, Шара даже спасла пятерых всадников. Мела метель, и они заблудились в горах. Двадцать километров, говорят, вела людей и привела прямо к конеферме. Умница.

— И правда умница. А Анне Александровне я сегодня же пошлю официальный вызов, опишу условия жизни и работы. Она заранее должна знать, куда и на что едет.

— Вот это по-деловому, — одобрил Апчару Доти Матович.

— Может, и «земляку» послать вызов? Пусть едут вдвоем. Мы ему тоже найдем дело. Как ты думаешь, А и те к?

— «Земляку»? — Айтек растерялся, не зная, что ответить. — Ему, пожалуй, не надо. У него свои планы. Придет срок, и он объявится в наших местах. — Айтек не мог больше ничего сказать о Каскуле. Такой был уговор с Баховым, уже ожидавшим появления «земляка».

Апчара наконец укатила в своей бидарке.

6. РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКИЙ СХОД

Кураца предложила назвать собрание сходом, да еще и рабоче-крестьянским. Созывался сход на территории кирпично-черепичного завода, хотя рабочие не составляли и десятой части от общего числа аульчан. Мальчишки-вестовые, разосланные по домам, так и приглашали жителей — «на рабоче-крестьянский сход».

Осенний день был солнечным, теплым, хотя и с золотисто-зеленых склонов гор ясно виднелось плотное кольцо тумана, далеко, в низовьях Терека, опоясавшего предгорье. В любую минуту туман мог подняться вместе с ветром, затянуть небо над аулом, запустить свои длинные руки в ущелье. Колхозники шли на кирпичный завод нехотя, считая, что колхозные дела надо решать у себя дома, не посвящая в них рабочих. Некоторые, правда, думали иначе: какие рабочие эти кирпичники? Зад в глине, перед в дегте. Приусадебные участки у них не меньше, чем у колхозников, и живности дай бог каждому. Рабочие тоже насторожились: почему их вмешивают в дела аула, когда у них свой завком, да и директор не подчинен председателю колхоза?

Собрание должно было состояться около заводской трубы в сорок метров высотой. Гитлеровцы потратили не одну сотню снарядов и мин, чтобы уничтожить трубу, служившую наблюдательным пунктом для наших корректировщиков артогня. От бомб вокруг трубы остались воронки. Одна бомба даже угодила в кольцевую печь. Пробоину удалось заделать. Труднее было восстановить пресс для изготовления кирпичей. На трубу то и дело взбирались мальчишки, чем приводили в ужас женщин и стариков. Хабиба пришла не одна, привела с собой подруг — еще не осушивших вдовьих слез Данизат, старую, согбенную Хадижу, молчаливую Каральхан, недавно похоронившую свою чахоточную дочь. Мисост, муж Каральхан, отбывал наказание за то, что «носил немецкой кобыле хвост»: восстанавливал молибдено-вольфрамовый комбинат в горах.

Народу собралось очень много; старожилы аула Машуко не помнили столь представительного собрания. И что удивительно — люди сошлись очень быстро. В прежние времена, бывало, оповестят колхозников об общем собрании, — они и тянутся по одному, являются кто к полудню, кто вечером; дескать, доили коров, ездили в лес, в город на базар. Теперь же словно и дел ни у кого никаких, все точно сидят и ждут, когда их позовут. Стосковались люди по нормальной жизни, когда все дела обсуждали вместе, вместе решали общие проблемы.

У основания трубы лежала часть разбитой глиномешалки. Она заменяла стол для президиума, то есть для Курацы и Апчары. Обе не заставили себя ждать. Лица у женщин озабоченные, губы сжаты, словно на слабые их плечи свалилась гора. Апчара глазами поискала мать. Все-таки как-то больше уверенности, когда Хабиба рядом. Мать не побоится, отстоит дочь, если на ту будут нападать…

Митинг открыла Кураца.