Долина

«Вот так вот, проще некуда», – подумал Сервас. Сердце отчаянно колотилось. Даже с таким наблюдательным соседом, как Могренье, можно сделать так, что человек исчезнет, и никто ничего не увидит и не услышит. И все же в нем засело пугающее сомнение. А что, если он ошибся и отклонился от линии расследования? Что, если все, что он услышал, – не более чем фантазии бездельника, который только с виду кажется здравомыслящим?

– А который дом вашего соседа?

Хозяин встал и подошел к застекленной двери.

– Вон он.

Сервас присоединился к нему и посмотрел на соседский дом, заметив при этом, что рабочий не сводит с двери глаз. Наверху, в конце тупика, примерно метрах в двадцати по диагонали возвышалось сооружение, более импозантное, чем остальные. Оно стояло спиной к лесу. Он вздрогнул, глядя на обветшалую двухэтажную постройку, которая маленькой квадратной башенкой, цементным парапетом и вычурными балконами напоминала какой-нибудь замок в Карпатах. Таких вилл в барочном стиле и в Пиренеях хватало. Все они были построены в начале прошлого века. Эта вилла придавала улице мрачный вид, хотя, может быть, ему так только казалось. Зашторенные окна напоминали о мотеле Нормана Бейтса[34], а лес за домом – сказку про Гензеля и Гретель.

Мартен повернулся к пенсионеру.

– Вы не знаете, Маршассон сейчас дома?

– Он умер.

Мартен вздрогнул.

– Что? Когда?

– Около пяти месяцев назад. Упал с лестницы и сломал себе шею. Жил он один, труп нашла домработница.

Сервасу кое-что пришло в голову.

– А у кого ключ, не знаете?

Пенсионер отрицательно мотнул головой. Серваса опять охватило нетерпение.

– Спасибо за помощь, – сказал он. – Не говорите об этом никому.

– Думаете, вам удастся что-то найти? – скептически спросил хозяин дома.

Как почти все местные, Могренье сомневался в эффективности полиции и судебных органов, доведенных до полного бессилия перестраховкой законодательной власти, нехваткой средств и страхом перед крепнущей преступностью.

Как только он вышел из дома, его сразу окутал запах асфальта. Он быстрым шагом направился к машине, но тут рабочий с недобрым взглядом окликнул его, стоя на дымящемся шоссе:

– И когда вы собираетесь открыть дорогу?

Сервас обернулся и остановился на тротуаре. Ага, значит, рабочий знал, что он из полиции. По долине новости разлетаются быстро. Разве что парень видел его в компании мэра или выходящим из жандармерии.

– Понятия не имею, а что?

– А то, что моя маленькая дочка лежит в больнице в Ланмезане, – рявкнул рабочий. – Ей вырезали аппендицит. Я вчера спросил, можно ли слетать туда на вертолете, чтобы ее навестить, а мне ответили, что вертолеты только для неотложных случаев, а мой случай не тот.

– А с ней там есть кто-нибудь?

– Бабушка, – неохотно ответил рабочий.

Голос его звучал враждебно и агрессивно.

– Как вас зовут? Я попробую что-нибудь сделать…

Рабочий пожал плечами под взглядами остальных.

– Да бросьте вы. Я отлично знаю, что все это чушь собачья, и ничего вы не сделаете.

– Говорю вам, что…

– Всегда одно и то же, – перебил его рабочий. – На маленьких людей, таких как мы, всем наплевать. Нас словно и нет. Будьте уверены, если бы я был политиком или денежным мешком, я бы уже сидел в вашем гребаном вертолете…

И он свирепо уставился на Серваса.

– Но все это, все ваши блатные привилегии скоро кончатся, и нагрянут перемены. Финито. А когда они нагрянут, вы окажетесь в первом ряду, банда ублюдков.

Сервас соображал, стоит ли реагировать на оскорбление, но решил, что не стоит: у него были другие дела. И потом, на месте парня он поступил бы точно так же.

29

– Да, – сказал Ангард. – Маршассон. Конечно, помню. Его нашли внизу лестницы с разбитым затылком. Судебный медик не заметил ничего необычного. И все заключили, что падение было случайным.

Сервас заглянул жандарму в глаза.

– Вы хорошо тогда обыскали дом?

На лице Ангарда он прочел смущение и замешательство.

– А зачем? Ведь несчастный случай…

Сервас обернулся к Циглер. Ирен преспокойно слушала, не пропуская ни слова и теребя пальцами пирсинг.

– Надо обшарить дом, – сказал Мартен. – Очевидно, что Марианна Бохановски какое-то время там жила.

– Если верить пенсионеру, которому нечего делать, который ненавидел соседа и который, по словам присутствующего здесь Ангарда, имел привычку по каждому ничтожному поводу звонить в жандармерию… – прокомментировала она и обратилась к Ангарду: – Сейчас дом пустует?

– Да. Он выставлен на продажу. Время от времени туда заходит нотариус. Если бы там кто-то был, он бы заметил…

– Так ключи у нотариуса? Ладно. Пошли, – приказала она, снимая с вешалки кожаную куртку.

– У нас нет постановления, – заметил Ангард.

– С каких это пор нужно постановление, чтобы осмотреть дом, выставленный на продажу? – парировала Циглер.

Нотариус ждал их у дома. Когда Ирен попросила его ненадолго оставить работу и дать им ключи, он не смог скрыть удивления.

– Вы можете хотя бы подписать мне разрешение на вход?