Долина

Могренье явно сбрызнул щеки лосьоном после бритья, прежде чем открыть дверь, и выглядел торжественно, – ни дать ни взять банкир, собравшийся предложить вам выгодное вложение капитала. Сервас не ошибся. Ему было лет шестьдесят-семьдесят, судя по совершенно седым волосам и морщинистой шее, стянутой слишком тугим галстуком. Мартен где-то вычитал, что галстук – гнездовье микробов, а еще он зажимает все шейные вены и тем самым урезает приток крови к мозгу.

Он оглядел улицу. До самого тупика стояли скромные маленькие особнячки, вид у них был мрачный даже в лучах яркого солнца. Ни одной розы нигде не наблюдалось. Возле палисада торчало старое, изувеченное молнией дерево, вокруг его корней тротуар вздулся. Асфальтоукладчик заливал дорогу асфальтом, и Сервас зажал нос, вдохнув резкий углеводородный запах. Он встретился взглядом с одним из рабочих в желтом комбинезоне и вздрогнул: у того через всю щеку шел шрам, а злющие глаза уставились на него с таким откровенным недоброжелательством, что он удивился.

Но это длилось всего миг: рабочий снова склонился над дымящимся асфальтом и занялся своим делом.

Могренье принял его в маленьком доме постройки семидесятых годов. Он мельком увидел женщину, которая быстро поздоровалась и сразу куда-то подевалась. Хозяин пригласил его сесть в гостиной весьма непривлекательного вида, которую хоть немного оживляли солнечные лучи.

– Вы смотрите футбол? – поинтересовался пенсионер.

– Простите, что?

– Кубок мира… Собираетесь смотреть матч?

– Какой матч?

Могренье посмотрел на него так, словно он прилетел с другой планеты.

– Франция сейчас играет с Перу. Если она выиграет, то пройдет во второй тур. Гризман был хорош в первом матче. Он намного превосходит Канте и Мбаппе.

Сервас выложил на низкий столик фотографию Марианны.

– Это действительно она? Вы уверены?

Пенсионер кивнул.

– Да. Я еще спросил себя, что делать такой классной женщине с таким старым грибом. Но она была чуть худее, чем на фото. И вид у нее был не слишком здоровый…

Сервас пристально на него взглянул и снова ощутил, как по венам разливается холод.

– Расскажите, пожалуйста, как все это было…

Могренье уже собрался начать, как у Серваса зазвонил телефон. Он бросил короткий взгляд на экран. Ирен. Ладно, позвонит ей позже.

– Говорите, пожалуйста, – сказал он, не скрывая нетерпения под невозмутимо спокойным взглядом хозяина. Несмотря ни на что, его одолевало сомнение. То, что Марианна вот так, среди бела дня могла, как ни в чем не бывало, войти в соседский дом, казалось ему невероятным.

– Ну, так вот, – начал пенсионер, наморщив брови. – Теперь, когда я об этом подумал, я понял, что было там что-то непонятное…

Сервас прищурился.

– Как это – непонятное?

Тот помолчал, собираясь с мыслями и вспоминая.

– Ее какой-то тип вел за руку. Я уже говорил, что вид у нее был не то усталый, не то больной… а может даже, она была под наркотиком… Если хорошенько подумать, то так оно и было: под наркотиком, в полной отключке…

Сервас сглотнул.

– Вы отдаете себе отчет, что каждое ваше слово чрезвычайно важно? – медленно и раздельно проговорил он.

– Я не идиот, – парировал пенсионер, задетый за живое.

«Правда, – подумал Сервас, – ты не идиот. И ты очень любишь торчать целыми днями у окна. А для меня это – шанс».

– Тот человек, что держал ее за руку, – ваш сосед?

– Нет. Тот был молодой. И я помню, что он на меня произвел очень нехорошее впечатление. Сам не знаю почему. Маршассон поджидал их возле двери. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что, выходя из фургона, она чуть пошатывалась. Во всяком случае, шла она неуверенно.

– Из фургона? – живо отреагировал Мартен.

– Да. Это был черный фургон… с тонированными стеклами… Внутри ничего не было видно.

Ах, ты, чтоб тебя! Сервас повернул голову в сторону улицы, которую было видно в щель между шторами. Рабочий со шрамом перестал класть асфальт и, опершись на лопату, пристально разглядывал дом.

– А номер фургона вы, случайно, не заметили?

Могренье подозрительно на него покосился.

– А с чего бы мне его замечать?

И правда, с чего бы…

– Но я помню, что это был «Пежо». И выглядел он отлично, может, был даже новый…

– А что за человек ваш сосед?

Взгляд Могренье стал жестким.

– Маршассон? Да настоящий придурок, я уже говорил. В прошлом году он больше шести месяцев провозился со своей хибарой… Думаете, он хоть раз пришел извиниться за грохот и беспорядок? Как бы не так. Ни разу…

Серваса вновь охватило нетерпение.

– А работы были до того, как вы увидели женщину, или после?

– До того.

Мартен вдруг ощутил внутри пустоту. Руки, сложенные на коленях, взмокли.

– Эту женщину вы еще хоть раз видели?

– Нет, – настороженно ответил пенсионер. – Хотя, – снова заговорил он после секундного колебания, – я припоминаю, что парень и фургон уехали без нее.