Долгое отступление

Поражения и победы на этом пути, реформы и революции в равной степени, хоть и в разной форме и в разных масштабах, являлись этапами одного и того же глобального исторического процесса. И если социальные реформы, происходившие развитых демократических странах в XX веке, были всего лишь средством стабилизации капитализма и адаптации его к меняющимся условиям, то чем объясняется яростная настойчивость, с которой неолиберальные контрреформаторы боролись со всем этим? Почему активная работа по демонтажу социальных завоеваний трудящихся началась сразу же, как только для буржуазии ослабели политические вызовы (будь то конкуренция с советским блоком или давление организованного рабочего движения и его партий)?

Безусловно, социальные реформы смягчали противоречия капитализма, но они достигали этого за счет внедрения социалистических отношений. И накопление подобных элементов внутри системы, решая ее технические, организационные, культурные проблемы, одновременно подрывало ее целостность, создавая институциональные анклавы социализма внутри капитализма. Правящие классы в XX веке оказались вынуждены стабилизировать экономику за счет ослабления своего господства, за счет не просто уступок, но и своего рода институционального компромисса с трудящимися, когда отношения, необходимые для нового общества, постепенно вызревали в старом, создавая возможность качественного сдвига. Именно поэтому капитал вынужден был, защищая свои классовые интересы, пойти по пути системной реакции, даже рискуя дестабилизировать систему (что и проявилось в кризисе, охватившем мир после Великой Рецессии 2008–2010 годов). С одной стороны, в XXI веке общественный характер производства достиг того масштаба, когда капитал не может экономически реализовать свои интересы без учета массы социальных интересов, которые ограничивают его свободу. Но с другой стороны, стремясь избавиться от этих ограничений, правящие круги создают для себя новые угрозы, порождаемые несоответствием их собственных классовых институтов новой реальности. Так в начале XXI века политическая и идеологическая победа капитала дестабилизировала экономические условия его господства.

ЧТО МЕШАЕТ РЕВОЛЮЦИИ?

Суть социализма, как его понимал Маркс, в том, что «общество открыто и, не прибегая ни к каким окольным путям, возьмет в свое владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного»[365]. Естественный ход событий и периодически повторяющиеся на фоне растущих технических возможностей кризисы демонстрируют «несовместимость общественного производства с капиталистическим присвоением»[366]. Иными словами, социализм вырастает из капитализма, его элементы уже содержатся в капиталистическом обществе, но без революционного изменения системы они не станут доминирующими, они не смогут работать в полную силу, а главное — они не позволят исторически разрешить накопившиеся противоречия, которые лишь усложняются и запутываются.

Специфика неолиберального (позднего) капитализма, описанного Фредериком Джеймисоном, Дэвидом Харви и другими авторами, состоит в тотальном распространении и господстве товарных отношений, подчиняющих себе сферы, ранее находившиеся вне непосредственного влияния рынка. Это всепроникающая коммодификация, в свою очередь, отражает своеобразное исчерпание динамики буржуазного развития, поскольку из-за недостатка новых сфер и возможностей для экспансии капитал начинает поглощать и переформатировать те сферы жизни, которые он ранее сохранял как «защищенные» в интересах собственной стабильности (о чем прекрасно написал еще Шумпетер). Однако, становясь впервые в своей истории тотальным, капитализм не только запускает механизмы саморазрушения, которые ранее был в состоянии блокировать, но парадоксальным образом и подрывает возможность критического осмысления происходящего в рамках доминирующей культуры и общественного сознания.