Долгий путь на Север

Кстати, наконец потеплело. Природа расцветала, на деревьях появились небольшие листочки, а серая лиственная подстилка буквально за день «взорвалась» ковром из приятных глазу белых цветов. Мы не идём, мы буквально плывём по белому морю, вдыхая приятный медовый аромат.

Расстраивает меня во всём этом лишь одно — я стремительно теряю силы…

***

— Эй, мелкий, может в тебя ещё элирума залить? — предложил Грома. — Ты когда его последний раз лакал, вроде дней пять назад?

— Дело не в элируме, дело в божественной поддержке, — тяжело дыша после дневного перехода, произнёс я.

— Вот и хлебни. Нам, считай, неделю идти осталось, а у нас его ещё десять склянок в запасе, — предложил гном.

— Элирума во мне хватает, здесь что-то другое. Я словно на части разваливаюсь. Нам бы поторопиться, — мрачно ответил я.

— Ты такие плохие вещи не говори, не радуют они меня, — покачал головой Грома.

А как они меня не радуют.

— Ты переживаешь за меня или за то, что я «рвану» посереди дороги? — скептически поинтересовался я.

— Конечно же я переживаю за себя и за двух очаровательных женщин, не подумайте ничего неприличного, — кивнув на Елену с Катариной, мгновенно выдал вредный гном.

— Даже за Тихона и за того слегка переживаю, что душой кривить. А вот ты — балласт ненужный, только хнычешь и элирум переводишь. Ты хоть знаешь, сколько одна склянка стоит? Дом купить можно! — явно стараясь отвлечь меня от плохих мыслей, запричитал гном.

— Предлагаю заночевать вон на том холме, — кивнув на юг, туда, где лес шёл на подъем, предложил Тихон.

Отдых — это хорошо, без хорошего отдыха нет бодрого продвижения. Особенно это касается меня, которого и так уже освободили от всякого груза.

Выбрав сухое высокое место, мы принялись обустраивать ночлег. Грома, положив свою секиру на плечо и насвистывая в бороду какой-то бравый мотивчик, отправился за сушняком. Приносил он почти всегда такой, который не давал сильного запаха и дыма.

Тихон принялся снаряжать простейшие сигнальные ловушки, натягивая между деревьями и специальными колышками тончайшую, практически невидимую металлическую нить. Задень её, и немедленно зазвонит один из десятка колокольчиков, сообщая о нарушителе и примерно указывая направление, с которого он пришёл. Штука простая, но эффективная, минимум пару раз за ночь сообщающая нам о любопытном зверье.

Женщины занялись едой, я бездельничал.

Как вы думаете, о чём может вести разговор весьма мудрая и очень немолодая эльфийка с серьёзной, разнопланово подготовленной и очень опасной женщиной. Да о мужиках они беседуют, чтоб меня! Катарина, быстро осознав, что Елена ей не конкурент, посвятила эльфийку в план моего обольщения и использования по профильному назначению. Эльфийка план одобрила, принявшись давать наставления и советы.

А ничего что я рядом?

Но не будем о грустном.

Наконец суп был сварен, сухари и солонина розданы, животы наполнены, чай выпит и состояние нормального человеческого счастья достигнуто.

В это, положенное для разговоров время, безраздельно властвовали Грома и Тихон.

Боги, сколько же в этих двоих запрятано историй!? Удачи и потери, взлёты и падения, триумф и полное уничижение, я услышал, наверное, про всё, не услышав ещё и половину.

— Это чем-то похоже на одну историю, которую мне в юности рассказывал отец, — выслушав Тихона, рассказ которого как всегда имел моральный контекст, взял слово Грома.

— Так вот, — продолжил гном, — один гномий шахтёр, заурядный в общем-то парень, колотил в шахте мифриловую руду. Занятие для гнома самое то. И представьте себе, выбивает он из породы мерцающий лунный самоцвет размером с кулак. И не просто большой, а невероятно чистый и с хорошим рисунком.

Вы думаете он побежал с ним к оценщику? А вот и нет, удачливый шахтёр направился к ювелиру и не к каком-то, а самому лучшему. Продавать камень наш герой не собирался, так как вознамерился сделать из него фамильный самоцвет. Это такой камень, который из поколения в поколение передаётся и служит неким талисманом и оберегом, привлекающим удачу и предохраняющим род от прерывания. Известная гномья традиция. Эх, если бы вы видели мой фамильный синий алмаз, знатный камень скажу я вам, ну да сейчас не об этом.

Прибегает он значит к ювелиру и требует: «Ограни!»

Ювелир, принимая камень дрожащими руками: отродясь он такого огромного лунного самоцвета не видел, рассматривает его, изучает и со словами: «Не возьмусь огранить, боюсь испортить», возвращает. Оно и понятно, большая ответственность, скажу я вам, такой камень обрабатывать.

Ну, нет так нет, побежал наш гном к другому ювелиру. Тот — копия первого, руки от волнения дрожат, глаза из орбит лезут, огранить боится. Что бы вы знали, лунный самоцвет камень специфический, с характером, если вдруг трещина пойдёт, считайте испорчен.

Наш гном к третьему ювелиру — та же история, к четвёртому — не берёт, к пятому. Пятый — старый гном, долго изучал камень, после чего крикнул в сторону двери в мастерскую: