Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах

Владимир сказал, что он русский военнопленный, пробирается в Австрию, а оттуда — домой, в Россию.

— Вот только не знаю точно, где граница. Укажи, добрый человек.

Оказалось, что до рубежа совсем близко. Старик венгр рассказал, куда идти. Потом оглядел Урасова. «Да ты совсем оборвался, сынок». Старик пошел в дом и вскоре вынес чистую рубаху.

— Надевай, надевай… Видишь, впору.

— Никогда тебя не забуду. Скажи, как зовут-то?

— Я нош. А тебя?

— Владимир.

Я нош дал на дорогу буханку хлеба. Целое богатство! Крепко обнялись. Владимир вернулся к тревожно ждавшей его Ирэн.

…Все оказалось так, как объяснил старый венгр. Ни разу не сбившись с пути, они наконец оказались в пограничном лесу. Дубы, осины, густой подлесок. «Может, прошмыгнем незаметно?» На всякий случай достал из башмака справку Красного Креста о том, что он — русский военнопленный Чупин. Зажал в кулаке.

Раздался треск ветвей. Перед ними выросли два солдата с винтовками. «Влипли все-таки», — огорченно подумал Урасов.

Пограничники ввели беглецов в небольшое здание, втолкнули в комнату. Появился офицер, видимо начальник погранпоста. Владимир вытянулся. Офицер — смуглый, франтоватый, с ухоженными усами — смерил его долгим взглядом.

— Комиссар?

— Никак нет, ваше благородие. Русский военнопленный, возвращаюсь домой.

— Тэкс. Документов, конечно, нет?

— Имеются.

Владимир протянул подложное удостоверение на имя Василия Игнатовича Чупина. Решил прикинуться простачком.

— А это кто? — кивнул на Ирэн.

— Жена…

— Что же это ты именно сейчас решил ехать домой?

— Все надоело, ваше благородие, до невозможности. Когда был плен — голодал, вшей кормил, пришли к власти красные, обещали хорошую жизнь — обманули. Домой не отправили, работу дали тяжелую, жил впроголодь. Будь она проклята, такая жизнь. Хочу домой.

Офицер постукивал мундштуком по столу, бросал на Урасова испытующие взгляды. «Похоже, не врет».

По знаку начальника погранпоста солдаты тщательно обыскали Урасова.

Офицер взял какой-то список. Начал называть фамилии, венгерские и русские.

— Имре Секея знаешь?

— Секея? Как же! Только он не Имре, а Йожеф. Бригадир грузчиков.

Монархист отмахнулся. Йожеф ему не нужен.

— Урасова Владимира знаешь?

— Не, не слыхал. У нас окромя меня еще трое русских работали, но Урасова не было.

— А Тибора Самуэли? Впрочем, его вчера поймали и пристрелили.

У Владимира чуть не вырвалось: «Врешь, гад».

Офицер проворчал: «Пошла мелкая рыбешка, вот и трать на вас попусту время». И вдруг заорал:

— Проваливай! Через пятнадцать минут поезд на Вену. Поедешь в лагерь для интернированных. Адрес тебе дадут.

Солдаты повели Владимира и Ирэн на станцию. Не верилось: неужели пронесло?! Владимир не помнил, как они очутились в вагоне.

За окном проплыло желтым пятном здание пограничного поста. Замелькали австрийские надписи. Зеленый луг, рощица, речка, мост. Только теперь Урасов окончательно сбросил оцепенение.

Посмотрел на своих соседей, чинных и респектабельных.

— Ух! — вдруг выдохнул. Пассажиры даже испугались. — Вырвались! Вырвались!

Стиснул Ирэн в объятиях.

Впереди — Вена, снова трудные и тревожные дни. Снова — борьба.

Здравствуй, Теодор Нетте!

Февраль двадцатого года застал Урасова в Вене. Здесь находились венгерские коммунисты, покинувшие Будапешт после поражения революции. Среди них нет Бела Куна: его арестовали венские власти. Нужны какие-то срочные меры, чтобы спасти Куна и тех, кого реакция бросила за решетку. Ференц Мюнних отправляет Урасова в Москву.

Владимир имел в те дни испанский паспорт: испанское посольство, бывшее «попечителем» русских военнопленных в Австрии, продолжало по инерции выполнять эту миссию, правда с существенной поправкой: вербовало в белые армии. Вот Владимир и явился в посольство за визами.

Его принял русский поручик Гельмштейн.

— Зачем пожаловал?

— Хочу на родину, сражаться против большевиков. Надоело здесь сапоги тачать.

Владимир выдержал пристальный, испытующий взгляд поручика. Чтобы прервать напряженную паузу, добавил:

— Я слышал, в Праге генерал Артамонов набирает Добровольцев к Деникину…

Виза была получена. А дальше — Прага, Дрезден, Кенигсберг, Мемель, Ревель. Где поездом, где пешком, где — по людной дороге, а в иных местах — лесом… Нередко выручало то, что после войны много было беспорядка и неразберихи.

В Ревеле на вокзале взял извозчика: «К советскому посольству!»

Полпредство помещалось тогда в гостинице «Петроградская». Расплатившись с извозчиком, Урасов вошел в вестибюль. Увидел трех сотрудников. Радостно гаркнул:

— Здорово, товарищи!

— Вы к кому?

— К полпреду.

— По какому делу?

— Я не знаю, с кем разговариваю.

Трое оказались курьерами охраны. Владимир повторил, что ему нужен только полпред или заместитель.

— Полпред уехал в Министерство иностранных дел, а заместителя у него вообще нет.

Покидать полпредство, не встретившись с кем-либо из начальства, никак нельзя. А трое парней — не хотят пускать. К счастью, на шум выглянул высокий брюнет.

— Кто такой? — спросил он.