Читаем Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах полностью

— Ага, попался! — вопил штатский. — Ну, теперь-то не уйдешь, мерзавец!

Владимир смотрел на него секунду-другую удивленно, непонимающе. Еще мгновение — узнал.

Прапорщик Виноградов! Это был враг давний, враг смертельный. Избивавший солдат с остервенением, с лютой ненавистью. Терпели, никто не решался дать отпор. Решился один — Урасов. Все мгновенно всплыло в памяти.

Прапорщик, попав в плен, стал верным слугой австро-венгерской охранки, помогал вылавливать революционеров.

Владимира и Ирэн заперли в сарае. (Тюрьма была переполнена.) Виноградов не мог удержаться, чтоб напоследок не выплюнуть свою злость:

— Я тебя сам вздерну, большевистская морда. Я тебе покажу красную свободу и Советскую власть!

В сарае уже томилось несколько обреченных…

…Взошла луна — ненадолго: набежали тучи. Часовые говорили о чем-то своем. Их сменила другая пара: «Три часа ночи», — произнес солдат. Никогда еще на душе Урасова не было так мрачно. Сидеть в полнейшем бездействии и ждать, ждать… Чего ждать?.. Эх, наган бы ему да несколько гранат!

Где-то далеко лает собака. И снова тихо.

Вдруг Владимир вздрогнул. Он услышал за дверью:

— Люди дрянь, мир дрянь. — Часовой сплюнул.

Какой знакомый голос! Неужели это он — Андраш-бачи? Да нет, невозможно, просто похож голос, ведь Андраш-бачи где-нибудь на фронте. За дверью снова плевок, и снова знакомое:

— Люди дрянь…

Андраш-бачи! Он! Владимир тихо позвал:

— Андраш-бачи…

Молчание. Потом:

— Ты кто?

— Я — Володь-Рус. Будапешт. Общежитие Маутнера. Помнишь? Ботинки помнишь?

Как не помнить! Там капрал был приставлен властями для охраны русских военнопленных, но он был для них не охранником, а Андрашем-бачи — дядей Андрашем. Вместе спали, вместе ели, делились куревом, выручали Друг друга. Винтовка стояла в углу общежития. Капрал почти ни разу ее не почистил. «Зачем? Люди дрянь, мир дрянь!» Это его любимые словечки. За него винтовку чистили пленные: чтоб в случае чего не влетело ему. В те дни у Андраша заболела жена. Урасов сшил ему ботинки (кожу украли у Маутнера) для продажи: Андраш смог теперь заплатить врачу.

Андраш-бачи поперхнулся. Отдышавшись, спросил:

— Давно здесь?

— Второй день. Завтра повесят. Можешь нам помочь?

— Помолчи, Володь… — Андраш-бачи зашагал вдоль стены, кашлял. Он думал, его раздирали противоречивые чувства. «Володь — хороший человек. Он много сделал добра. За что такого человека повесят?»

От напряжения у него вспотел лоб.

«Володь — красный. Красные — правильные люди. Они посеяли на нашей земле добрые семена».

Андраш-бачи верил в правое дело Советской Венгрии.

Его сыну, батраку, дали землю здесь, под Шопроном. Впервые в роду Андрашей появилась своя земля. Но красным почему-то не повезло. Сорняк забил хорошие злаки: снова понесло дурманом старых порядков. Даже хуже, чем старых. Его, Андраша-бачи, надеявшегося прожить остаток дней у сына, в своем доме, а не в казарме, насильно призвали под ружье. Землю у сына отобрали. Бросили в тюрьму. Сказали: «Отпустим, если отец снова возьмет винтовку». Пришлось взять. А для чего, в конце концов? Обожгло, как раскаленное железо: он — на стороне богачей, своих врагов, врагов тех, кто сидит сейчас в сарае. Андраш вдруг со всей остротой понял: жизнь этих узников — в его руках. Он может их спасти. Только он! А если не сделает, будет виновен в том, что сгубят хороших людей.

— Помолчи, Володь. Немного помолчи…

Ночь. Медленно текут минуты…

Щелкнул запор, дверь открылась. Лунный свет ослепил пленников. И — исчез. Его заслонила широкоплечая фигура. В дверь шагнул Андраш-бачи. Он сразу узнал Урасова.

— Володь, выходи. Все выходите. Будем бежать…

Крадучись, вышли за ворота. Скорее вперед! Через картофельное поле в кустарники, за ними — спасительный лес.

Сзади хлопнули выстрелы. Погоня! Быстрее, еще быстрее! Надо успеть скрыться, пока лежит утренний туман. Рядом с Урасовым, тяжело дыша, бежали Андраш, Ирэн и двое других.

В густом орешнике передохнули, напились из лесного ручья. Стали думать, как быть дальше.

— Знаете что, — сказал Владимир, — давайте дальше двигаться поврозь. Так будет менее опасно.

Шли на север. Время от времени Урасов внимательно оглядывался вокруг. Овраги. Рощи. Тропинки, уходящие вдаль. «Если все будет в порядке — день, ночь, а к утру — австрийская граница».

Долго лежали под одиноким стожком. Мучил голод Небесный шатер замерцал золотыми светлячками.

— Наведаюсь-ка вон в ту деревеньку.

— Опасно, — прошептала Ирэн.

— Другого выхода у нас нет.

Шел медленно, осторожно. Остановился у крайней избы. На задах огорода — густой терновник. Продрался сквозь колючки. Дом ветхий. Сараюшка под соломенной крышей. Вздрогнул. «Фу-ты, черт, овцы испугался».

Постучаться? Нет, обожду чуток. Дверь протяжно скрипнула. На пороге показался пожилой крестьянин. Заметил, что сарай не заперт, и направился к нему, что-то бормоча.

«Минута подходящая», — почувствовал Урасов.

— Добрый вечер, хозяин. Прости, если ненароком напугал.

— Здравствуй, коли ты человек хороший. Только почему с задов появился?

— Беда привела оттуда. Очень нужна помощь…

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1991. Хроника войны в Персидском заливе
1991. Хроника войны в Персидском заливе

Книга американского военного историка Ричарда С. Лаури посвящена операции «Буря в пустыне», которую международная военная коалиция блестяще провела против войск Саддама Хусейна в январе – феврале 1991 г. Этот конфликт стал первой большой войной современности, а ее планирование и проведение по сей день является своего рода эталоном масштабных боевых действий эпохи профессиональных западных армий и новейших военных технологий. Опираясь на многочисленные источники, включая рассказы участников событий, автор подробно и вместе с тем живо описывает боевые действия сторон, причем особое внимание он уделяет наземной фазе войны – наступлению коалиционных войск, приведшему к изгнанию иракских оккупантов из Кувейта и поражению армии Саддама Хусейна.Работа Лаури будет интересна не только специалистам, профессионально изучающим историю «Первой войны в Заливе», но и всем любителям, интересующимся вооруженными конфликтами нашего времени.

Ричард С. Лаури

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Прочая справочная литература / Военная документалистика / Прочая документальная литература
100 знаменитых чудес света
100 знаменитых чудес света

Еще во времена античности появилось описание семи древних сооружений: египетских пирамид; «висячих садов» Семирамиды; храма Артемиды в Эфесе; статуи Зевса Олимпийского; Мавзолея в Галикарнасе; Колосса на острове Родос и маяка на острове Форос, — которые и были названы чудесами света. Время шло, менялись взгляды и вкусы людей, и уже другие сооружения причислялись к чудесам света: «падающая башня» в Пизе, Кельнский собор и многие другие. Даже в ХIХ, ХХ и ХХI веке список продолжал расширяться: теперь чудесами света называют Суэцкий и Панамский каналы, Эйфелеву башню, здание Сиднейской оперы и туннель под Ла-Маншем. О 100 самых знаменитых чудесах света мы и расскажем читателю.

Анна Эдуардовна Ермановская

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное