Все эти гадостные перипетии снова привели Кирилла к психологу. Московские спецы драли впятеро больше своих костромских коллег, но толку от них было ноль целых ноль десятых. Кирилл хотел набраться оптимизма, почерпнуть духовных сил, которые помогли бы ему пережить очередной крутой жизненный вираж, но вместо того, чтобы дать ему желаемое, мозгоправ долго и нудно рассуждал о синдроме самозванца, при котором человек считает все свои достижения случайными, не зависящими от его способностей и усилий. Кирилл трижды пытался втолковать ему, что он придерживается прямо противоположного мнения и чувствует себя не самозванцем, а неудачником, на которого регулярно обрушиваются удары судьбы, совершенно незаслуженные, надо сказать, удары. Но мозгоправ собирал глаза в кучку и пытался убедить Кирилла в том, что со стороны виднее. На четвертом сеансе Кирилл заявил мозгоправу, что это он является самозванцем и ушел, не заплатив положенных восьми тысяч. На эти деньги он впервые в жизни снял проститутку и, надо сказать, получил от нее все то, что не смог дать ему мозгоправ. В перерыве между сближениями девушка рассказала Кириллу о своей жизни, в сравнении с которой его собственная жизнь представлялась прогулкой по ромашковому полю в солнечный день, а на прощанье сказала, что «тако-о-ой си-и-ильный мушшына» непременно добьется всего, чего он хочет. Комплиментничала, конечно, но душа все равно радовалась доброму слову.
Очень хотелось верить в себя и свою счастливую звезду, но уже как-то не верилось, даже после столь качественного утешения.
Глава восемнадцатая. Добрый конец – всему делу венец
Стадо паршивых овец отомстило за пожелание сдохнуть разбором докторской диссертации профессора Антипова. «При желании можно и в курином яйце шерсть найти», гласит восточная мудрость. Научная работа, которую те же самые люди недавно называли «актуальной» и «имеющей большое практическое значение», вдруг оказалась «неуклюжей компиляцией, не имеющей абсолютно никакого практического значения». Здравствуйте, приехали! Можно подумать, что все прочие диссертации не представляют собой переливания из пустого в порожнее! И практическое значение у всех диссертаций одно – получение ученой степени ее автором! Опять же, научных направлений в наше время гораздо меньше, чем желающих остепениться, поэтому над одной и той же темой одновременно работает множество народу, что приводит к… хм… некоторой схожести их научных работ. Ну а под понятие «сходство стиля изложения» можно подвести все, что угодно, потому что стиль изложения у всех ученых мужей один и тот же, казенно-шаблонный. Это поэты могут воспевать зарю каждый на свой лад, а как сказать о том, что данные о пороговых значениях лабораторных и инструментальных критериев факторов риска сердечно-сосудистых осложнений требуют уточнения и систематизации? Только такими словами и можно сказать… Бери любую диссертацию, режь ее на кусочки, тащи каждый кусочек под микроскоп – и ты непременно найдешь сходство с другими научными работами, которое при желании можно окрестить плагиатом.
Выводы не подтверждаются? Ай, не смешите! Там же черным по белому написано, на какой базе и в какой период проводились исследования! При желании можно ознакомиться с любой документацией, начиная с протоколов и заканчивая информированными согласиями участников (по части бумажек у господина Фартушного все было в ажуре). Все оппоненты отметили в своих отзывах, что достоверность результатов работы подтверждена достаточным количеством обследованных пациентов… И вообще, если диссертационный совет принял диссертацию к защите, значит с ней все в порядке! Самое удивительное заключалось в том, что большинство членов диссертационного совета входило в ученый совет. Одни и те же люди несколько лет назад хвалили диссертацию, а сейчас соревновались в том, кто найдет в ней больше недочетов. Парадокс? Нет, это жизнь, просто жизнь. Научное сообщество живет по принципу «равняйсь по ветру!» – куда ветер дует, туда все эти ученые флюгеры и поворачиваются.
В конечном итоге от замечательной докторской диссертации, обошедшейся Кириллу в весьма солидную сумму, не осталось камня на камне. Профессор Фартушный пытался «сгладить острые углы» по своим каналам, но так ничего и не добился, потому что Кириллу повезло, то есть – не повезло попасть в волну очередной кампании по борьбе с фальсифицированными диссертациями.
– Раньше все проще было, келейно, – вздыхал Фартушный. – Ничего на сторону не уходило, в своем кругу все проблемы решали. А теперь, с этим долбаным интернетом, любое происшествие моментально становится достоянием общественности и потушить этот скандал уже невозможно. Нужно дожидаться, пока все прогорит.