Доктор Смерть

Аркадий Леонтьевич Новожилов, руководивший областным департаментом здравоохранения, начинал свой профессиональный путь под руководством отца Кирилла, но это не помешало ему выпроводить отца на пенсию. Ложь была спонтанной, придуманной на ходу, но прозвучала убедительно. Булатникова вздрогнула, а во взгляде ее проступила растерянность.

– Еще увидимся, – пообещал Кирилл и пошел дальше.

Дело было в субботу, а понедельник – день тяжелый, суетливый, запарочный, так что выяснить правду Булатникова могла не раньше вторника. Три дня душевных терзаний – это довольно много, глядишь и кондрашка на нервной почве хватит.

Дурной знак судьбы стал единственным событием, принесшим хотя бы мимолетную радость. Все прочее было безрадостным, угнетающим. Знакомые места навевали грустные воспоминания, а встречи со старыми знакомыми царапали душу. «Ну почему же у них все сложилось, может и не совсем так, как хотелось, но все же сложилось, – завистливо думал Кирилл, – а у меня – нет. Чем я хуже других?».

Разумеется, он был ничем не хуже, а во многом и гораздо лучше своих однокашников, просто ему катастрофически не везло. Фатально не везло. Фундаментально. Регулярно. Стабильно. Если бы Кирилл верил в сглазы, то он бы обратился к ведуньям-колдуньям, но во всю эту мистическую чушь он презирал. Корни происходящего запрятаны гораздо глубже, чем кажется доверчивым простакам. Заклинания и талисманы не могут ничего изменить, хотя бы потому что они созданы людьми, которым не дано проникнуть в потаенные правила мироздания. Не исключено, что этот замечательный мир является экспериментальной моделью, созданной каким-то сторонним разумом. В данном конкретном случае этот разум хочет узнать, сколько увесистых подзатыльников нужно человеку для принятия решения о добровольном уходе из жизни. Что ж, эксперимент близится к концу. Нужно только дождаться размена квартиры и подготовиться к прощальному хлопку дверью. Хлопнуть хотелось так, чтобы запомнили все – и причастные, и непричастные. Помирать – так с музыкой!

Покойнику квартира не нужна. Оставшиеся в живых позаботятся о том, куда деть его бездыханное тело. Кириллу хотелось, чтобы его прах развеяли над Волгой с высокого берега, близ речного вокзала Ярославля. Речной вокзал был знаковым местом в жизни Кирилла Антипова, впрочем, тогда еще Барканского. Именно здесь, на причале, он впервые в жизни поцеловал по-настоящему, в губы, одну замечательную девушку и признался ей в любви. Нет – сначала признался, а потом уже поцеловал… Впрочем, последовательность не важна, важно, что у них впоследствии не сложилось… И хорошо, что не сложилось, а то бы было в жизни одним разочарованием больше. Но причал остался в памяти Местом Радости, знаковой вехой, с которой началось превращение мальчика в мужчину. Вечный покой следовало обретать рядом с этим местом. На причале, наверное, не разрешат развеивать прах, но за пределами вокзала это можно сделать без помех.

Кириллом руководил прагматизм, а не какие-то там романтические представления. Потомков у него нет, за могилой ухаживать будет некому. Зачем тогда вообще нужна могила? Лучше уж в Волгу, серым порошком. Главное, чтобы душеприказчик не подвел, не высыпал по лени прах в унитаз, но тут уж приходилось полагаться на совесть человека, который в точности исполнит волю своего благодетеля.

Исполнителем Кирилл собирался назначить троюродного племянника матери, а, соответственно, своего четвероюродного брата Жорика, преподававшего русский язык и литературу в первой ярославской гимназии. На сегодняшний день этот дальний родственник был самым близким. Да и вообще человек неплохой – добрый, порядочный, отзывчивый, типичный чеховский интеллигент. И, как положено интеллигенту, ютится с женой, двумя дочерями и овчаркой по прозвищу Клякса, в двух комнатушках. Ему наследство в виде московской квартиры, которая достанется Кириллу в результате размена хором на Селезневской, придется весьма кстати. Продаст и купит себе в Ярославле нормальное жилье, где у каждого члена семьи будет по отдельной комнате, а у собаки – свой просторный угол. Не Ирине же квартиру оставлять, в конце концов!

Во время пребывания в Ярославле Кирилл предусмотрительно реанимировал отношения с братом, которого не видел много лет. Посидели, поболтали, уговорили литр белой… Жорик, по крайней мере, не раздражал своей удачливостью, и был замечательным слушателем. И утешал он замечательно – не дежурными словами, а каким-нибудь примером из отечественной классики. Приятно же, когда тебя сравнивают с героями Достоевского, Льва Толстого или, скажем, Тургенева. Сразу понимаешь, что твои личные проблемы имеют очень важное значение для всего человечества, иначе бы ими не интересовались великие умы. Ну и сознавать, что не ты один такой невезучий тоже приятно. Герои же у классиков не вымышленные, а списанные с натуры.