Доктор Смерть

Семейственность в его учреждении цвела махровым цветом. Родная сестра работала главной медсестрой, свояченица была заместителем по финансово-экономическим вопросам, двоюродная племянница рулила кадрами, а ее муж заведовал отделением хирургического лечения сложных нарушений ритма. Кирилл, которого Михаил Александрович знал «еще вот такусеньким», считался почти что родственником, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Относились к нему не хуже, чем в отцовской больнице, а, в чем-то, может, даже и лучше – коллеги не пытались уедать исподтишка, как это частенько бывало дома.

Михаил Александрович включил Кирилла в состав клинико-экспертной комиссии, председателем которой был он сам, как главный врач. Комиссия занималась экспертизой качества медицинской помощи. На ее заседаниях разбирались огрехи и промахи, случаи с летальным исходом и просто интересные в клиническом отношении случаи. Посидишь-послушаешь – чему-то да научишься. Опять же, быть членом экспертной комиссии очень престижно. Кирилл на заседаниях помалкивал, боялся ляпнуть что-нибудь невпопад, но это молчание воспринималось коллегами хорошо – правильный человек доктор Барканский, не спешит выступать с критикой, не лезет вперед старших товарищей.

Погружение в новую специальность протекало гладко, тем более что Кирилл успел многое усвоить уже во время переподготовки. Да и не такая сложная это специальность, как может показаться на первый взгляд. Кардиограмму снял, ультразвуком сердце просветил – и все стало ясно. Читать кардиограммы Кирилл не умел – зачем хирургу лишней пургой голову забивать, если можно терапевта пригласить на консультацию? – но быстро научился. Дело несложное, главное глаз набить. Первый десяток идет туго, вторая сотня более-менее гладко, а уж как просмотришь несколько сотен кардиограмм, так начинаешь читать их с одного взгляда. Ситуация примерно такая же, как и с рентгеновскими снимками.

Кирилл чуть ли не каждый день радовался тому, что в свое время дядя Миша срезался на химии при поступлении в мед после школы и смог поступить только после того, как оттрубил срочную службу. В противном случае он не попал бы в одну группу с отцом, не сдружился бы с ним и не работал бы сейчас Кирилл в таком замечательном учреждении.

Город тоже нравился – необычный. Вроде бы и Россия, а впечатление заграничное. И здания старинные совсем не те, что в Ярославле, и блюда в заведениях подают другие… Нет, при желании можно и солянку заказать, но как-то не тянет, лучше взять клопсы. Кирилл проникся к этому местному специалитету неимоверно. Вроде бы – ничего особенного, обычные мясные биточки, но все дело в соусе, нежном и с каперсами, которые придают приятную кислинку. Получается не «ничего особенного», а «очень даже ничего» – расправишься с одной порцией и тянет вторую заказать. И пюре из картошки здесь какое-то особенное… Или, может, просто так кажется? Неожиданно понравился и флек – густой суп из говяжьего рубца, который местные на польский манер называли фляками. Вообще-то Кирилл к субпродуктам относился равнодушно, ну разве что тушеную печенку в мамином исполнении любил, а тут вдруг распробовал и проникся. Новая жизнь – новые правила.

Каждый новый день подтверждал, что в этом лучшем из миров все делается к лучшему. Если бы не вся эта судебная кутерьма, сидел бы Кирилл сейчас в отцовской больнице… Нет, там было хорошо и просто замечательно, но в Калининграде оказалось лучше, во всех смыслах – замечательная должность, более чем хороший заработок, заманчивая перспектива становления заместителем главного врача по лечебной работе… По поводу докторской Михаил Александрович обещал подумать, что на языке деловых людей означало согласие с несколько отсроченным исполнением. На том материале, который перелопачивали подчиненные Кирилла, можно было и пять докторских диссертаций наваять, было бы желание.

«Не было счастья, так несчастье помогло», философски думал Кирилл, с недавних пор убедивший себя в том, что хирургом ему быть никогда не хотелось, он просто по инерции продолжил семейную традицию. Ничего удивительного в таких мыслях не было – это нормальная компенсаторная реакция. Для того, чтобы жить спокойно, человек должен быть довольным своим местом в жизни. Пока работаешь хирургом, нужно верить в то, что лучшей специальности на свете не существует. Ну а если с хирургией не сложилось, то зачем расстраиваться-убиваться и рвать волосы на голове? Проще сказать: «да не очень-то и хотелось».

– Все ли хорошо? – постоянно интересовалась мать.

Формулировка была новой. Прежде мать спрашивала «как дела?». Вроде бы одно и то же, но на самом деле нет. «Все ли хорошо?» несет в себе больший градус обеспокоенности.

– Все нормально! – бодро отвечал Кирилл. – Только вас не хватает!