Доктор Данилов в ковидной больнице

«Любимым» Пак не ограничилась. Поблагодарив ее, Данилов сразу же внес изменения в график дежурств и отправил новый вариант Гайнулиной и начмеду. Пак полагалось бы уйти, но она продолжала сидеть на стуле. Только позу поменяла — повернулась к Данилову, закинула ногу на ногу и стала рассказывать о том, как славно она сейчас прогулялась по больничной территории, любуясь ясным небом и зелеными листочками. Любовь к природе и умение видеть красоту в повседневном входят в обязательный перечень качеств романтической личности, которой Пак себя считала.

«Ага, заливай, небом ты любовалась и листочками, — подумал Данилов. — И телефон при этом вырубила…». Он не сомневался, что на самом деле Пак уединилась в укромном уголке с кем-то из сотрудников. То-то лицо у нее такое довольное, как у сытой кошки.

Выставлять из кабинета человека, который только что тебя выручил, было неловко, а точить лясы с Пак у Данилова не было ни желания, ни времени. «Хоть бы кто позвонил или пришел», подумал он и тут же, словно по заказу, затренькал настольный телефон.

— Данилов.

— Владимир Александрович, в восемнадцать часов будет срочная онлайновая «административка»! — сказал строгий девичий голос. — Валерий Николаевич сказал, чтобы все заведующие были. Никакие отговорки не принимаются.

— Кого мы ждем на этот раз, Катерина Сергеевна? — спросил Данилов. — Мэра? Президента? Министра?

На его памяти срочные вечерние административки объявлялись только по случаю приезда высоких гостей, которые обычно оповещают о своем визите накануне, во второй половине дня.

— Неприятностей мы ждем! — сухо ответила секретарь главного врача и отключилась.

Неприятности — это не новость, Данилов их ждал постоянно.

— Вы не знаете, Ирина Романовна, что сегодня произошло в больнице? — спросил он.

— Да ничего особенного, — пожала плечами Пак. — Разве что один придурок пытался сбежать из отделения по пожарной лестнице, но внизу был принят охраной. Ни о чем другом я не знаю.

— Пойду Альбину Раисовну спрошу, — сказал Данилов, выбираясь из-за стола.

Собственно, старшей медсестре можно было бы и позвонить, но хотелось избавиться от Пак таким образом, чтобы не обидеть ранимую девушку. А то еще, чего доброго, передумает и откажется выходить завтра во вторую смену.

Гайнулина тоже ни о чем чреватом неприятностями не слышала.

— Наверное, главный получил очередной суперважный приказ из департамента, — предположила она. — Они бы так комбинезоны нам слали, как приказы.

— А что, проблемы с комбинезонами? — удивился Данилов.

— Проблем нет, но большой запас всегда хочется иметь, — ответила Гайнулина. — Когда всего много, спишь спокойно.

— Ага, — усмехнулся Данилов. — Нахватаем всего-всего и много-много, а потом не будем знать, что со всем этим делать, когда пандемия закончится.

— Владимир Александрович, о чем вы? — Гайнулина всплеснула руками. — Человечество вступило в эру контролируемых пандемий. Это навсегда! Сейчас — коронавирус, потом — собачий грипп какой-нибудь, потом — снова коронавирус. Я мужа своего несколько лет подряд пилила, чтобы кладовку от хлама освободил, а сейчас в кладовке чисто, стеллаж новый стоит, и продукты на всех полках. Даже до моего мужа дошло, что жизнь изменилась!

Муж Гайнулиной в рассказах жены представал личностью загадочной и неоднозначной. То она говорила «с этим даже мой муж не справился бы» или «этого даже мой муж не знает», то «даже до моего мужа дошло».

От мысли о эре контролируемых пандемий Данилову стало грустно. Он вернулся к себе в кабинет и до начала «административки» занимался бумажной текучкой.

Настроение главного врача считывалось моментально. Если Валерий Николаевич сидит, откинувшись на спинку своего кресла, значит он пребывает в благостном расположении духа. Если же он подался вперед и обе руки лежат на столе, значит — чем-то рассержен. Ну а если подбородок кулаком левой руки подпер — жди грозы.

Сейчас главный не только подпирал кулаком подбородок, но и желваки на скулах катал.

— Всем добрый вечер! — прорычал он. — Если он, конечно добрый. Не знаю, как у вас, а у меня новое чепе. Спасибо Полине Дмитриевне, снова удружила…

Губы главного врача машинально-беззвучно «произнесли» матерное слово.

— Подробности вам расскажет Ольга Никитична, — сказал главный и отключил свою камеру.

Считалось, что главный врач настолько занят, настолько дорожит своим временем, что работает с документами даже во время административных совещаний, одновременно слушая, что говорят сотрудники. Но злые языки поговаривали, что Валерий Николаевич отключает камеру тогда, когда хочет выпить-закусить для улучшения настроения. Оно и к лучшему — пусть успокоится.