Доктор Данилов в ковидной больнице

— За комплимент отдельное вам спасибо, Светлана Евгеньевна, — Данилов подумал, что мать, считавшая правильную речь одним из высших человеческих достоинств (преподавателю языка и литературы иначе и нельзя), убила бы его за выражение «отдельное вам спасибо». — Кстати, мою маму тоже Светланой звали, только Викторовной. Что же касается жены, то она замглавврача московской «скорой».

— Ну да, — кивнула Мальцева. — Такую работу не бросишь. А вас такая разница в статусах не угнетает? Вы — отделением заведуете, а жена — заместитель руководителя самой крупной медицинской организации в стране?

— Нисколько не угнетает. А почему должно угнетать?

— Не знаю, — Мальцева, кажется, немного смутилась. — Ну, так принято считать… Впрочем, это неважно. Простите, если не то ляпнула. Я же дура, мне можно.

Данилов не поверил своим ушам. Доктор Мальцева сказала «простите»? Рассказать кому, так не поверят.

— Расскажите что-нибудь, — повторила Мальцева, — желательно с детективной подоплекой.

— Можно и с детективной, — Данилов пригубил коньяк и начал рассказ. — Дело было так. Приезжаем мы с фельдшером Димой однажды на вызов. Повод стандартный: «мужчина, тридцать восемь лет, плохо с сердцем». Пятница, время к полуночи. Ясное дело, думаем мы, перебрал мужик. На месте же оказалось, что с сердцем действительно плохо. Иначе и быть не может, если его острой половинкой портновских ножниц проткнуть. Картина та еще, даже мы, ко всему привыкшие немного удивились. Дима — точности, с которой был нанесен удар, а я тому, что в левой руке покойник сжимал кружевную салфетку. Жена рыдает, юная дочь ее успокаивает и параллельно рассказывает нам суть семейной драмы. Мы с расспросами не лезли, только спросили, кто нанес роковой удар, но в такие моменты людей часто пробивает на откровенность.

— Я в курсе, — кивнула Мальцева, — примерно, как на выходе из наркоза.

— Муж-дальнобойщик всячески тиранил жену и шестнадцатилетнюю падчерицу, — продолжил Данилов. — И, вдобавок, жил с обоими в прямом смысле этого слова. Причем жил крайне непристойно, принуждая свободную партнершу к роли зрительницы, а занятую в процессе к различным унизительным непотребствам. И все это — на фоне побоев и прочих издевательств.

— Вот же … … …! — не сдержалась Мальцева.

— Вы не спешите с оценками, — предостерег Данилов. — Слушайте дальше. Это пока что версия, которую изложила дочь и подтвердила мать. Женщины все переносили молча и тихо, без выноса эмоций на люди. Вообще старались не кричать, потому что стеснялись соседей. Снаружи семейка выглядела вполне благополучной. Отдыхали бедные женщины только тогда, когда монстр был в рейсе. Жена шила на дому, она была востребованной мужской портнихой…

— Кто сейчас костюмы на заказ шьет? — удивилась Мальцева.

— Люди с нестандартными фигурами, которым хочется хорошо выглядеть. Но дело было в конце девяностых, после дефолта, когда сшить на заказ было дешевле, чем купит. Что же касается дочери, то она училась в училище на повара. Вернувшись из очередного рейса, мужик прямо с порога набросился на жену с кулаками, то ли она дверь ему не сразу открыла, то ли тапочки не так подала. Дело было на кухне, жена там шила, потому что стол был удобный. Отоварил ее пару раз по голове, а затем схватил нож и замахнулся. Жена, в свою очередь, схватила ножницы, которые были у нее под рукой и попыталась ими защищаться. Да так удачно защищалась, что завалила мужа с одного удара. Мой циничный фельдшер по этому поводу шутил: «Ей бы забойщицей на мясокомбинат». И все это случилось на глазах у дочери. Мы с фельдшером заключили пари на приговор. Серьезное, на две бутылки хорошего коньяка. Это максимальная ставка, позволяющая спорщикам сохранять дружеские отношения. Фельдшер считал, что убийце лучше напирать на самооборону, а я возразил, что аффект в данном случае куда уместнее. Удар по голове, убийство подручным предметом… Все как по нотам, умный адвокат непременно сведет дело к аффекту. Самооборона — это условный срок в лучшем случае, а аффект — «чистое» оправдание. Район свой, в суде тоже знакомые были, так что приговор мы узнали сразу же после того, как он был вынесен.

— Аффект? — угадала Мальцева.