Доктор Данилов и медицина будущего

– Дело было на Курском вокзале, – начал Данилов. – Возможно, в пятницу тринадцатого, но точно не помню. Я проводил маму в санаторий и шел к метро, когда дорогу мне преградила старая цыганка и сказала зловещим голосом: «Проклятие на тебе лежит, яхонтовый мой! Умрешь ты в тот день и час, когда родился. Позолоти Ляле ручку, она тебе поможет». А мне нечем золотить было, – Данилов развел руками, – да и не хотелось, если честно. Проклятие осталось неснятым, стало быть – действует… Такие вот дела. Так что подарки мне нужно дарить заранее, чтобы я успел сполна ими насладиться. Кстати – я мечтаю об электроскрипке…

– Ты же всегда критиковал электрические инструменты! – напомнила Елена. – И звук у них неживой, и души в них нет… Мы же по твоему настоянию купили Маше пианино, которое занимает треть комнаты!

– С годами предпочтения меняются, – сокрушенно повинился Данилов. – Звук у «электрики» не тот, но зато можно играть в наушниках, когда угодно, хоть глубокой ночью. Иногда разбирает ночью поиграть, но нельзя же будить весь подъезд.

– Не заговаривай мне зубы! – вскинулась Елена. – Ты можешь делать с полученным знанием все, что угодно, но я тоже могу потребовать подарок заранее! Так вот – я хочу, чтобы ты прекратил свои «оперативные мероприятия» в Бураковке! Заканчивай, Данилов, достала вся эта ситуация капитально!

– Ну какие «оперативные мероприятия»? – примиряющим тоном сказал Данилов. – Я всего лишь сравню список сотрудников с реальностью…

– Кто тебе даст список?

– Я же теперь работаю над монографией, посвященной инфарктам миокарда, – напомнил Данилов. – Вполне логично, что я захочу знать, какие людские ресурсы задействованы в этом деле. Все будет естественно, не переживай, ты же меня знаешь.

– Знаю и потому переживаю! – отрезала Елена. – А потом ты начнешь спрашивать, сколько человек на самом деле работает на томографе и тут-то…

– Ну я же не идиот! – упрекнул Данилов, чувствуя, что дискуссия рискует вылиться в ссору. – Я не стану задавать прямых вопросов, а выясню все, что нужно, окольным путем.

– Интересно – как?

Данилов выдержал небольшую паузу и сказал:

– Все-таки на станции тебе нравилось больше…

– Почему вдруг ты так решил? – удивилась Елена. – Пока что меня все устраивает, ну, разве что кроме чрезмерного угодничества подчиненных, которая зачастую переходит в откровенный подхалимаж… А в остальном все нормально, только сейчас разговор идет не о моей работе, а о твоем «хобби» и не надо уводить его в сторону.

– А я и не увожу, – Данилов заговорщицки подмигнул жене. – Я просто продемонстрировал свое умение добывать информацию окольными путями. Я ничего у тебя не спрашивал, а просто сказал, что на станции тебе нравилось больше – все остальное было твоей инициативой. Примерно так я и стану действовать – выпью с коллегами чайку, поболтаю о том-сем и…

– Что с тобой делать?! – Елена страдальчески закатила глаза и покачала головой. – Пей чаек с коллегами, только чайник пусть они включают.

Список сотрудников удалось получить легче легкого и без каких-либо вопросов. В отделе кадров готовились отмечать какое-то радостное событие – сдвинули столы, заставили их снедью и посудой, а из стоявшего в углу пластикового пакета выглядывали горлышки бутылок. В такой ситуации от посторонних стараются избавиться как можно скорее – вот вам список и давайте-проваливайте.

«Оперативные мероприятия» Данилов начал с отделения лучевой диагностики, услугами которого в той или иной степени пользовались все кардиологические пациенты – эхокардиография[61] проводилась всем подряд, а кому-то вдобавок назначались коронарография[62] или магнитно-резонансная томография сердца. Заведующий отделением повел себя так, как и ожидалось – поспешил сплавить нудного доцента эхокардиографисту Алдюхову, отрекомендованного «лучшим врачом отделения». С Алдюховым, который из-за выраженной сутулости напоминал вопросительный знак, Данилов взял совсем другой тон – не занудливо-протокольный, а дружеский. Цифрами интересовался мало, ведь их спокойно можно взять из отчетов, а больше расспрашивал про впечатления от работы после открытия скоропомощного комплекса.

– Впечатления позитивные, – улыбнулся Алдюхов; улыбка у него была приятная, располагающая к общению. – Работы стало больше, но и платят за нее соразмерно, не так, как в других больницах, где только и норовят недоплатить под благовидными предлогами. А что нельзя напрямую выплатить, премиями компенсируют. Между нами – я работаю на две с половиной ставки…

– Да ну! – деланно удивился Данилов.

– Да, вот так, – польщенно улыбнулся Алдюхов. – Можно сказать – не вылезаю из больницы, но, зато и получаю хорошие деньги. Жена у меня библиотекарем в школе трудится, там не зарплата, а одни слезы, так что я в семье единственный добытчик. Иной раз до того урабатываюсь, что ужинать сил нет, но это тоже хорошо – лишнего веса нет, – он похлопал ладонью по животу.

– Летом, в разгар отпусков, небось тяжело приходится, – сказал Данилов.