Дойти до перевала

Лейтенант молча кивнул. Савушкин продолжил:

— Тебя оставим тут. На попечение пана Пастухи и его очаровательной соседки Моники. Дня три-четыре нас не будет — за это время, я очень надеюсь, ты оклемаешься.

— Я… постараюсь.

— Постарайся. Если мы добудем нужные сведения — то снимемся и двинем на восток. К Банска-Бистрице. Там центр восстания. Если нет — повторим поиск.

— А… машина? У нас есть?

— Те немцы, один из которых тебя подстрелил — были на «блитце». Ты должен помнить.

Лейтенант кивнул.

— Да. Припоминаю.

— Ну вот на нём и двинемся. Расстояние тут детские, пару часов — и мы в Банской.

Лейтенант едва слышно пробормотал бескровными губами:

— Я посплю… товарищ капитан…. Сил пока маловато….

Савушкин пожал плечами.

— Спи, конечно! Мы постараемся тихэнько-тихэнько орудовать, а ты дрыхни. Сил набирайся. — И с этими словами отправился во двор, где хозяйственный Костенко замутил большую стирку с прожаркой обмундирования — благо, густые кусты акации напрочь скрывали от любознательных случайных прохожих подозрительное оживление во дворе доселе одинокого мельника. Оставались соседи — но Пастуха уверил Савушкина, что соседка справа, мать Моники, уже в курсе, что в доме мельника поселились повстанцы, а сосед слева, нотариус, вторую неделю как в отъезде, и, судя по обстановке — вряд ли скоро вернется.

Разведчики, облачённые в разнокалиберные одеяния, выданные хозяином дома на время большой стирки и, судя по всему, ранее принадлежащие сыновьям мельника — приводили в порядок амуницию и чистили оружие, пока в большом тазу на огне Костенко кипятил их форму. Понятное дело, не для блезиру — а чтобы избежать появления вшей, которые, как известно, горазды разносить всякую заразу… Тиф — это не та болезнь, которой можно пренебречь, Савушкин хорошо помнил вымершие от тифа хутора на Среднем Дону, которые они проходили зимой сорок третьего…

К обеду дом мельника навестил доктор Михальчик — который ввёл лейтенанту внутривенно сорок кубиков глюкозы, осмотрел его рану, проверил температуру — а заодно и пообедал; Савушкин на эту милую хитрость доктора лишь улыбнулся. Всё верно, операция была проведена бесплатно, так должен же хирург хоть как-то себя за неё вознаградить? Тем более — мельник по случаю неожиданных гостей купил баранью тушу, Моника приготовила из неё отменнейший гуляш — так почему бы доктору и не разделить с ними трапезу?

После обеда Савушкин на пару с радистом тщательно изучили радиоэфир на предмет добычи информации. Немцы, надо отдать им должное, чётко соблюдали режим секретности в эфире, кухню дома мельника в основном заполняла морзянка донесений и редкие передачи радио Праги, Будапешта и бравурные марши из Берлина. Иногда долетали переговоры варшавских повстанцев, открытым текстом гонящих в эфир требования о помощи, эпизодически — какие-то куски сообщений по-английски, от кого и кому — Бог весть… Спустя два часа Савушкин, наконец, нашел, что искал — переговоры каких-то немецких штабов в районе Батяван — и прилип к наушникам. Жестом попросив у Скуратова карандаш и бумагу — что-то быстро записал, зачеркнул, снова записал — и, наконец, вздохнув, отвалился от радиостанции.

— Ну, кажется, что-то проясняется. Немцы шифруют все свои сообщения, но, слава Богу, у них тут сборная солянка, им приходится кое-что открытым текстом давать, да и о радиодисциплине эти немецкие союзники ничего не слышали.

— И что говорят? — спросил радист.

— А то, Женя, что немцы стянули на направлении Жьяр-Зволен всё, что можно. Эсэсовцев из панцергренадерской дивизии «Хорст Вессель» — кстати, что это за хреновина, ты о ней когда-нибудь слышал? И я ничего… Плюс какие-то боевые группы дивизии СС «Галичина» — мы с этими давеча пообщались… Вроде как есть ещё какие-то части из хорватов, боснийский мусульман… Там трудно разобрать, тот немецкий, на котором говорят эти черти — очень мало похож на тот, на котором говорят немцы… Общая задача всего этого эсэсовского винегрета — взять Батяваны и двигаться на Жьяр. Какие-никакие, а всё ж сведения — вечером с гор отправим донесение Баранову. Но без языка нам всё равно никак…

— Понятно. Тогда я соберу рацию, раз больше она не нужна?

— Собирай. И сам собирайся. Дорога впереди дальняя…

К вечеру разведчики, вновь оборотившись в повстанцев и навьючив на себя всё необходимое снаряжение — собрались в доме. Савушкин, критично оглядев своё воинство, промолвил:

— Так, хлопцы, обстановка следующая. Немцы, судя по их переговорам по радио, охватывают Батяваны с севера и северо-запада. Движение их колонн по шоссе Тренчин-Батяваны и Нитра-Жьяр. Завтра утром нам надо добраться до Бановце-над Бебравой и залечь там в засаде. Цель вы знаете — штабной офицер и его документы. Пять минут покурить и оправится — и выходим.

Старшина спросил настороженно:

— Вчетвером?

Савушкин кивнул.

— Вчетвером. Лейтенанта поручим хозяину дома. Он дядька воевавший, понимает ситуацию. Плюс Моника… Что, как вы понимаете, сильно повысит скорость выздоровления лейтенанта. — После этих слов, махнув бойцам, де, готовьтесь к выходу — Савушкин подошёл к своему заместителю.