Дочери войны

Пока Элиза сидела с Флоранс, Элен прошлась по дому. Все, что было разбито и сломано, она сметала в мусорное ведро. Она аккуратно складывала одежду, полотенца, одеяла и постельное белье, чтобы затем разложить по шкафам, ящикам и полкам, где они должны находиться. Элен любила порядок. Он создавал у нее чувство безопасности и управления жизнью; даже сейчас, когда ни о какой безопасности и управлении и речи не было. Если мир, на который ты рассчитывала, оказался ненадежным, надо делать то, что должна. Таков был ее способ сохранения рассудка. И сейчас, пытаясь восстановить хотя бы остатки нормальной жизни, Элен не спешила. Закончив наводить порядок в доме, она накормила кур и коз, после чего вернулась к сестрам.

– Пойду лягу, – тихим голосом произнесла Флоранс.

Сестры вскочили на ноги, готовые ей помочь.

– Нет, – возразила Флоранс, вставая и отталкивая их руки. – Я поднимусь сама. Если сейчас вы начнете мне помогать, боюсь, я потом и шагу не ступлю без посторонней помощи.

Элен с Элизой молча смотрели ей вслед. Они слышали, как Флоранс медленно поднимается по лестнице. Затем дважды скрипнула дверь ее комнаты.

И только когда Флоранс оказалась у себя, Элиза уткнулась в Элен и зарыдала, судорожно вздрагивая всем телом. Казалось, этих рыданий ей не унять никогда.

Глава 29

Несколько дней пронеслись незаметно. В среду Элен запиской уведомила Уго, что неважно себя чувствует, однако в четверг была вынуждена вернуться на работу. Затянувшееся отсутствие могло вызвать подозрения, и к тому же ей требовалось делать что-то полезное. В ней жило доверие к заведенному порядку вещей. Она жаждала этого порядка. То была жизненная стратегия, которую Элен переняла от отца. Но ей остро недоставало присутствия Джека в доме. Она ждала, надеясь, что он вернется, а он не возвращался.

Элиза отогнала грузовик бандитов из САБ подальше от дома. Где Виктор с Джеком спрятали тела, она не знала. Все эти дни Элиза сидела дома с Флоранс. Ее кафе оставалось закрытым. Травма, полученная Флоранс, затронула и их. Ни Элен, ни Элиза не знали, чем помочь сестре; разве только находиться рядом, когда она наконец прервет молчание и выплеснет наружу часть боли. Элен снедала тревога. Что, если станет известно, где пропали члены САБ? Но еще сильнее она боялась за Флоранс. Если сестру начнут допрашивать, та может не выдержать и сломаться.

Для Элен и Элизы до сих пор оставалось непонятным, почему молодчики из САБ явились к ним с обыском. Уго немцы отпустили. Про Джека они не знают, а дезертир Томас убит. А если нет? Томас так и маячил на задворках сознания Элен: тощий, бледный, испуганный, еще более похожий на призрак, чем раньше. Зверье из САБ не подчинялось никому, и обыск вполне мог быть чистой случайностью. Но мог и не быть. Вдруг кто-то подслушивал их разговоры и узнал о припасах? Элен знала, что перед этим бригада обыскала несколько деревенских домов. Возможно, они действовали наугад, без всякого плана. «Но как ужасно, когда ты вынуждена жить в обстановке нескончаемого страха», – подумала Элен, моя руки.

Голос Уго оборвал ее тревожные мысли, вернув к действительности. Элен вошла к нему в кабинет.

– Там еще много пациентов ждет? – спросила она.

Уго покачал головой.

До сих пор Элен почти не спрашивала врача о его недолгом заключении в замке, однако сейчас спросила, не видел ли он Анри, когда находился там.

– Нет. Меня водили с завязанными глазами. Повязку снимали только в камере. Или в подземелье. Вид у этого помещения был вполне средневековый.

– А вы слышали какие-либо другие голоса, кроме немецких?

– Кажется, да. Совсем недолго. Почему ты спрашиваешь?

– Из любопытства. Возможно, то была Сюзанна или Анри. Немцы объяснили, почему они вас арестовали?

Уго поскреб подбородок и покачал головой:

– Думаю, кто-то им донес, что у меня есть мимеограф. Они заподозрили меня в печатании листовок для маки. Это все, о чем говорили мне немцы.

– Но вы же не печатали листовки?

Врач виновато улыбнулся:

– Нет… с тех пор, как у партизан появился свой мимеограф.

– Значит, в прошлом печатали?

– Разумеется.

– Теперь, когда они пристально следят за вами, как мы будем помогать раненым партизанам?

– Вопрос непростой. – Уго почесал в затылке.

– Я могла бы помочь.

– Возможно. Но им небезопасно появляться здесь. Да и в твоем доме тоже, раз у вас был обыск. Кстати, как твои сестры? Смотрю, Элиза уже который день не открывает кафе.

Элен перевела дух, раздумывая над ответом. Флоранс умоляла сестер никому не рассказывать о случившемся с ней. Для нее это было бы жутким унижением. Флоранс не выдержит, если станет предметом сплетен.

– Элизе, как и мне, нездоровилось. Ничего серьезного. Простыла немного. Скоро она снова откроет кафе. – Помолчав, Элен сменила тему разговора. – Так как нам быть с ранеными партизанами?

– В Сарла есть врач, на которого можно положиться.

– Но туда далековато добираться, особенно раненым.

Уго пожал плечами. Это не был жест равнодушия. Элен поняла: он прав. Рисковать нельзя.