Дочери войны

Элен прошла на кухню. Какое-то время она смотрела на кровь и месиво из уничтоженных консервов. Кровью были забрызганы стол и стена. Элен подавила тошноту, подступавшую к горлу, затем наполнила ведро водой, посыпала туда отбеливателя и принялась за изнурительную уборку. Она сгребала осколки, тряпкой собирала овощную жижу и раздавленные травы. Вода в ведре слишком быстро становилась красной. Элен неутомимо меняла ее. Она работала, а в мозгу проносились ужасающие картины. Воображение рисовало ей оторопевшую, ошеломленную Флоранс. Элен представляла, какой испуганной была ее сестра. И какой одинокой. Горе, раздиравшее Элен изнутри, выплеснулось в слезах. Они капали на каменный пол, смешиваясь с мутной водой. Потом горе сменилось гневом. Чем тяжелее ей становилось душевно, тем энергичнее она двигала шваброй, с каждым взмахом высвобождая ярость. В какой-то момент Элен выпрямилась, медленно вдохнула и прислушалась. В доме стояла глубокая тишина, но не та умиротворяющая тишина. От этой тишины у нее гудела голова и она не знала, что делать. Долго ли последствия насилия и двойного убийства будут довлеть над ними? Вместе с гудящей тишиной в доме появилась какая-то новая темнота. Темнота. Место, где можно спрятаться. Место, где зло тоже может спрятаться. Война и так перевернула их жизни вверх тормашками, но до сих пор зло оставалось где-то снаружи. Теперь оно начнет выползать из-под половиц, просачиваться из стен и отдаваться эхом по кухне. Отныне придется спать, держа под подушкой нож.

Время от времени Элен заходила в гостиную взглянуть на Флоранс. Протерев все поверхности лизолом, она закончила уборку, присела на диван и принялась массировать окоченевшие ноги сестры. Единственным звуком было тиканье часов, отмечавших прохождение секунд, минут и часов. Глаза Элен наполнялись слезами. Потом они высыхали, чтобы появиться снова и снова высохнуть. В груди возникло незнакомое чувство онемения, чем-то похожее на боль, но не совсем боль. Скорее, какая-то сдавленность. Элен не определилась в своих чувствах к случившемуся с Флоранс и вынужденному поступку Элизы. Эта неопределенность ее будоражила. Когда перевозбужденный мозг и истерзанная душа не выдерживали, Элен на несколько минут отключалась, погружаясь в прошлое или в воображаемое будущее, а затем, возвращаясь в настоящее, заново переживала шок. Внутри ее что-то сдвигалось. Она знала: их жизнь уже не будет такой, как прежде. Она не сможет смотреть на сестер так, как раньше, зная, какую трагедию им пришлось пережить, и помня, что ее в тот момент не было рядом.

Глава 28

Ранним утром среды Элиза наполнила жестяную ванну в прачечной, затем вылила туда несколько кастрюль горячей воды, после чего Элиза привела Флоранс, закутанную в теплое одеяло.

– Дорогая, ты сумеешь залезть в ванну? – спросила Элен. – Мы добавили туда твоей розовой воды. И у нас остался последний кусок твоего лавандового мыла.

Элиза развернула одеяло. Усилием воли Элен заставила себя не выказывать ужаса, охватившего ее при виде крови и ссадин на бедрах Флоранс. Сейчас младшая сестра выглядела особенно хрупкой и беззащитной. Дрожащие ноги, опущенные глаза. У Элен разрывалось сердце. Такая стройная, юная, невинная. Всякий увидевший ее не посмеет упрекнуть Элизу за то, что она застрелила двух головорезов.

Держась за край, Флоранс кое-как забралась в ванну. Сев, она наклонилась. Элен придерживала ей волосы. Элиза вымыла спину и руки. Казалось, они купают маленького ребенка, каждое прикосновение к которому должно быть нежным и осторожным. Потом Элиза подала Флоранс мыло, чтобы та вымыла у себя между ног. Флоранс нагнулась. Сестры отвернулись. Обе едва сдерживали слезы. Элен взглянула на Элизу, глаза которой были полны душевной муки. Элиза кусала нижнюю губу. Элен едва заметно качнула головой. Элиза сглотнула и кивнула в ответ. Флоранс не плакала перед ними, и потому они тоже не заплачут. Не имеют права заплакать.

Флоранс плескала воду себе между ног. Элиза запела старую колыбельную, а когда перестала петь, в прачечной стало тихо. По-особому тихо. Элен ощущала всю важность этого момента. Они навсегда запомнят нынешнее утро, когда трагические обстоятельства собрали их вместе и единственными звуками были щебетание какой-то птахи на ветке каштана и меканье двух коз, пасущихся у дома. Элен медленно втянула в себя воздух. Природа исцелит ее сестру. Элен надеялась на это и молила Бога, чтобы интуиция подсказала Флоранс то же самое. Конечно, исцеление произойдет не сразу. А что в промежутке?

Закончив с мытьем тела, Флоранс запрокинула голову. Элизы вымыла ей волосы, ополоснула чистой водой, принесенной с кухни, после чего сестры помогли Флоранс вылезти из ванны и завернули ее в несколько полотенец.