Дочери войны

Конечно, тревожнее всего было зрелище случившегося с Флоранс. Не вмешайся Элиза, издевательство повторилось бы. Пистолет она получила от Виктора за несколько недель до того, но сестрам не сказала, зная, как к этому отнесется Элен. Представляя сестер, гуляющих по Сарла, Элиза надеялась, что Флоранс встряхнется и по-настоящему отдохнет (она это заслужила). А вообще, их младшая сестренка оказалась гораздо крепче, чем они думали.

Раздумья Элизы прервал стук в дверь. Она бросилась открывать. Увидев Виктора, Элиза потащила его на кухню и обняла. Чтобы дотянуться до его лица, ей пришлось встать на цыпочки.

– Чем я это заслужил?

– Мои сестры уехали. На весь день!

В ожидании ответного объятия каждый нерв в теле Элизы дрожал от предвкушения. Виктор провел пальцами по ее волосам, запрокинул ей голову и посмотрел в глаза, одновременно подводя ее к задней двери.

– Я только дверь запру. – Виктор зарылся лицом в ее волосы. – А ты пахнешь.

– Чем?

– Может, апельсинами? – Он сдвинул брови, сделав вид, что думает. – Или розами? Вроде лавандой… Не-е-ет, я ошибся. Запах более резкий и не особо приятный. Похож на запах дегтя.

– Карболовое мыло, – засмеялась Элиза.

– Ты знаешь, меня не волнует, чем ты пахнешь. Но я думал, твоя сестра умеет делать потрясающее душистое мыло.

– Умеет, но прежние запасы у нас почти на исходе.

Пальцы Виктора скользнули по ее ключицам.

– И куда же ты меня поведешь?

– По-моему, ты знаешь.

Элиза побежала по лестнице. Виктор устремился за ней и, еще пока они не достигли верхней ступеньки, ухватил за талию и опрокинул на колени.

– Отпусти меня, дикарь.

Навалившись на нее всем телом, Виктор лишь засмеялся:

– Почему? Разве ты меня не хочешь?

– На лестнице? – тоже засмеялась Элиза. – На лестнице точно не хочу.

Виктор разжал руки. Элиза повела его в свою комнату, где предварительно задернула шторы на окне и зажгла пару свечей.

– Ого! Смотрю, ты запланировала романтическую встречу.

Элиза стянула с него куртку:

– Ты же прекрасно все знаешь. Хватит терять драгоценное время. Погружаемся в романтику. Кстати, ты тоже пахнешь.

– Чем?

Элиза задумалась. Она улавливала запах пота, табака и чего-то еще.

– Знаю. Ты пахнешь лакрицей.

Виктор обнял ее за плечи и нежно поцеловал. Как сладостно было ощутить его губы, прижатые к ее губам. У нее защипало во всем теле. Губы Виктора имели вкус лакрицы. Лакрицы и соли.

– Элиза Боден, ты самая несносная женщина из всех, кого я знал, – оборвав поцелуй, сказал он. – Но ты же самая красивая и смелая, и я тебя люблю.

Элиза заморгала, сжала его лицо в ладонях, потом встала на цыпочки и поцеловала в лоб. Виктор ее любит. Раньше он никогда не говорил о любви. Но было ли им до таких разговоров?

– Ты меня любишь? – переспросила она, чувствуя нарастающее головокружение и слабость в теле, словно оно превращалось в желе.

– Что дальше? – вопросительно поднял брови Виктор.

Он наклонился, поцеловал Элизу, а потом подхватил на руки и отнес на кровать. Положив ее, он лег рядом, подперев лицо локтем, и стал смотреть на нее. Она подумала о головорезах из САБ и гестапо, об их жестокой властности, ненависти к женщинам, отсутствии всякого сострадания и извращенном проявлении мужского начала, что выливалось в получение удовольствия от насилия. Виктор был совсем другим.

– Вот что, прекращай думать, – сказал он.

– С чего ты решил, будто я думаю?

– Ты совсем не обращаешь на меня внимания, за это я тебя накажу медленным раздеванием.

– С удовольствием приму наказание, – улыбнулась Элиза.

Когда они оба разделись, она взяла его руку и опустила себе между ног. Пальцы Виктора задвигались. Элиза тихо вскрикнула и почувствовала нарастающую жаркую волну. Реальность редко бывала такой, какой рисовало ее воображение, но рядом с Виктором становилась лучше. Его ласки сделали ее нетерпеливой. Элиза потянула его к себе, на себя. Она приподняла голову, затем подняла колени и развела ноги пошире. Закинув руки за голову и ухватив подушку, она прижалась к нему бедрами. Их прежняя близость всегда была торопливой и грубо-чувственной. Весь страх и гнев их покореженных войной жизней находил выход в яростном движении тел. Чувствовать Виктора внутри себя, здесь, в ее комнате, – это было подобно чуду. Дыхание Элизы участилось, колени затряслись. Ей хотелось, чтобы это мгновение продлилось вечно – до тех пор, пока она не утратит связь с реальностью. Кровать скрипела, комната становилась все шире, и настал момент, когда энергия внутри сделалась неистовой. Элизе было не сдержать нарастающей лавины. Через несколько секунд ее охватил оргазм, жаркий и холодный одновременно. По всему ее телу пульсировали волны энергии.

Все произошло слишком быстро. Какая там неспешность движений! Оба были слишком возбуждены.