Дочери Темперанс Хоббс

– Чем обязан столь великой чести? – Голос Чилтона звучал отрывисто. Практически рвано. Он глубоко закашлял, как курильщик со стажем, потом оправился и добавил: – С чего вдруг прославленная профессор Гудвин решила меня навестить?

Конни даже не предполагала, что бывший наставник следит за ее карьерой.

– Северо-Восточный университет – хорошее место, – продолжал старик. – Должно быть, ты уже стоишь на пороге заключения постоянного контракта. – Он вздернул подбородок и устремил гордый взгляд на розовый куст, усыпанный молодыми зелеными завязями. – Но ты еще не выпустила книгу. Одному богу известно, чего ты ждешь.

Конни все же решила присесть, примостилась на краешек кресла и положила ладони на колени. Предмет старины источал утонченный запах пыли и мыла с добавлением лимонного масла. Конни решила, что Чилтон забрал это кресло из своего загородного дома, расположенного в фешенебельном районе Бостона. Вместе с картиной и книгами. Жалкий отблеск той жизни, для которой бывший ученый был рожден и считал своей по праву.

– Тебе лучше поторопиться, – сказал Чилтон, потирая подлокотники инвалидного кресла. – Времени в обрез.

– Сколько? – задала Конни глупый вопрос.

Старик потеребил вылезшую из халата нить.

– А то ты не знаешь.

Пальцы Конни то сжимали, то разжимали орлиный камень, вдавливая скрученный узелками шпагат в кожу. Узелки. Завязанный узелками шпагат.

– Я хотела кое о чем вас спросить, – начала она.

– Ах, замечательно. Я так и думал. Это должен быть Томас.

– Томас? – недоумевая переспросила Конни.

Она стиснула плетеный шпагат сильнее, ладонь от нарушенного кровообращения покраснела.

– Это он должен усесться в мое бывшее кресло. – Чилтон вырвал вылезшую нить, рассмотрел ее в свете окна и выбросил на пол. – Разумеется, это должен быть Томас, – добавил он.

– Но я хотела спросить не об этом.

– Это точно не твое место. Пока книга не готова, ты его не заслуживаешь.

Конни разжала пальцы, и кровоток в руке возобновился.

– Я как раз работаю над этим.

– Ты растратила впустую свое драгоценное время. – Чилтон принялся снова потирать подлокотники.

«И мое», – хотел добавить старик.

– Но это уже не важно, – продолжил он. – Не всем же работать в Гарварде, правда? Иногда лучшее, что мы можем сделать, – позаботиться о сохранении его статуса. Томас, к примеру, особенный молодой человек.

Чилтон чуть развернул кресло и глянул на картину.

– Тебе нравится? – спросил он.

Конни перевела взгляд на произведение искусства. Мачты кораблей теснились в поглощенной мраком бухте, а водная гладь излучала белесовато-серое сияние подобно опалу или лунному камню. На заднем плане виднелась зависшая на гребне волны маленькая шлюпка с двумя размытыми фигурами на борту. Художник хорошо поработал со светом. Узнавалась рука люминиста – предшественника эпохи импрессионизма. Однако пропорции были соблюдены плохо. Транцевая корма шлюпки была скошена под неправильным углом по отношению к корпусу, а паруса раздувались не с той стороны, с которой следовало, если учитывать движение волн. Мастер хорошо отобразил игру света и текстуру, но не почувствовал пространства и глубины.

– Довольно неплохая работа, – ответила Конни.

– Ты права. Она хороша. Весьма хороша, если выражаться корректнее. – Чилтон подъехал ближе, и по его щеке пробежался луч вечернего солнца. – Обрати внимание, как выписан свет. Это сияние в воздухе… Такие детали, девочка моя, способен оценить лишь настоящий американист. Подобные тонкости остаются невидимыми для тех, кто истинно ими не наслаждается. Кто не в состоянии оценить всю прелесть американской истории, у кого нет подлинной связи с землей.

По всей видимости, рассеянность внимания являлась следствием отравленного разума. По подсчетам Конни, она провела в палате бывшего наставника уже плюс-минус четыре минуты. Значит, осталось менее десяти минут.

– Профессор Чилтон, – начала она. – Я сейчас вношу окончательные правки в книгу. В ней я развиваю тему своей диссертации. И я хочу включить в нее одну вещь. Но прежде мне нужно кое в чем разобраться. Нужно узнать, что означает один из ингредиентов рецепта. Это точно не растение. Думаю, это что-то вроде камня, что-то из алхимии. И мне нужна ваша помощь.

Чилтон опустил руку на один из томов, что покоился на тумбе под картиной. Название его давным-давно выцвело.

– Томас, – продолжил старик, словно не слышал, о чем ему говорила посетительница, – американист с большой буквы. Он рассказывал тебе о проекте, над которым сейчас работает? Он интересуется состояниями измененного сознания в раннем Новом времени. Думаю, тебе бы следовало поделиться с ним своими наработками. Проект Томаса выглядит многообещающим.

– Он не нуждается в моей помощи.

Конни совершенно не считала проект Томаса многообещающим. На самом деле она не видела в его научном труде никакой новизны. Видимо, он планировал внести много изменений, раз за него решил заступиться сам Маркус Хейден. Либо Томас намерено солгал.

– Ох! – Чилтон разразился новым приступом кашля. – Но представь, каких успехов он добьется с твоей помощью.