Дочери Темперанс Хоббс

Молодой моряк утер кулаком слезящиеся глаза и нос и сунул шпагат в карман.

– Нет! – возразило дитя. – Ты говорила, ужин всегда на первом месте.

Девочка подхватила сопротивляющуюся собаку и спрятала лицо в пушистой шерсти. Темперанс грозно глянула на дочь и указала на дверь. Малышка убежала вместе с недовольным животным в руках, захлопнув за собой дверь.

Судя по всему, уходить юноша не собирался.

– Все в порядке? – поинтересовалась Темперанс. Моряк переминался с ноги на ногу. Под подошвами его ботинок поскрипывал песок. – В чем дело?

– Да, я…

Парень первый раз, с тех пор как переступил порог ее дома, посмотрел в глаза Темперанс. Она знала, что ему нужно. То же, что и всем остальным.

– Он не продается. – Темперанс неосознанно провела рукой по корсету, словно желая убедиться, что ее секрет все еще на месте.

– Если бы вы только знали, как это важно для меня! – Юноша стиснул в кулаке лежащий в кармане перевязанный узлами шпагат.

– Ни за какие деньги… – начала терять терпение Темперанс. – Лучше ступай.

Она протянула руку для прощального рукопожатия.

Моряк водрузил помятую шляпу на свою поникшую голову. Его губы вытянулись в тоненькую линию, а лицо заметно побледнело, несмотря на загар. Он коротко пожал руку Темперанс и вышел, захлопнув за собой дверь.

Через гипсовую стену она услышала, как гость пожелал доброго вечера сидящей в гостиной Пэтти, после чего рухнула на стул у козельного стола и помассировала виски. Над головой раздался топот, и вниз посыпались песчинки. Затем звуки шагов послышались на лестнице и по направлению к кухне.

– Ничего не говори, – сказала Темперанс, не оборачиваясь.

– Пять центов? – воскликнул Авдий.

Она вынула монету и, поддев ее ногтем большого пальца, подбросила в воздух. Авдий поймал пятак на лету, попробовал на зуб и спрятал в карман.

– Это все, что у него было, – ответила Темперанс, стараясь оправдаться.

– Вздор! – возразил Авдий, подходя к жене. – Он лжец.

Темперанс сокрушенно глянула на мужа. Кожу его лица иссушили палящее солнце и соленый ветер, виски посеребрила седина, а волосы были по-старомодному собраны в длинную косичку, перевязанную лентой, – поскольку это нравилось Темперанс.

– Нет, – ответила она.

Авдий положил руку жене на шею и помассировал ноющий затылок.

– Может, пусть лучше твоя мать попробует? – спросил он настолько мягко, насколько смог.

– Ты ведь знаешь, она не в состоянии, – огрызнулась Темперанс.

Остаточные болевые ощущения начали постепенно рассеиваться.

Руки Пэтти начинали трястись примерно в одно и то же время после полудня и продолжали до тех пор, пока она не делала первый глоток рома. И то это помогало не всегда. Глаза затуманились то ли от выпивки, то ли от старости. Или от того и другого сразу. Принимать роды она больше была не способна.

Авдий взял стул и уселся рядом с женой.

– Ты должна требовать больше.

– Они не заплатят.

– Заплатят.

– У них ничего нет! – крикнула Темперанс.

В этот момент дверь приоткрылась, и в щелочке показалась усатая мордашка. Пес шмыгнул на кухню и улегся под козлами.

– Мама! – позвала Фэйт из другой комнаты.

Темперанс сжала ладони в кулаки и потрясла ими перед собой, с трудом подавив желание опрокинуть миску с супом и сбросить со стола травы.

– Уже иду! – откликнулась Темперанс тоненьким голоском.

Но Авдий стиснул ее руку.

– Ты хотя бы ела сегодня? – спросил он.

– Я варила одуванчиковые листья, – ответила она.

– Слушай… – Авдий поднялся на ноги. – Братья Орне предложили мне работенку. В Большой банке.

Темперанс вдавила ноготь большого пальца в столешницу.

– Ни за что.

– В это время там спокойно. А братья опытные моряки. К тому же я могу попросить аванс.

– Категорически нет, – решительным тоном отрезала Темперанс.

– Всего два месяца. Ни днем более.

Темперанс закрыла глаза ладонями и залилась истерическим смехом.

– Ты же можешь все устроить, – возбужденно зашептал Авдий. – Для чего это все? Господи! Стараешься ради других, а твоя собственная семья умирает от голода!

Из другой комнаты позвал пронзительный голосок Фэйт:

– Мама!

Пэтти что-то пробурчала, стараясь утихомирить девочку, но в ответ раздались тихие всхлипывания. Фэйт часто плакала, когда родители ссорились. Пэтти делала все возможное, чтобы те не слышали рыданий дочери, и прижимала ее к своему плечу. Карие глаза Авдия излучали тепло, и Темперанс находила в них успокоение. И то, что ей приходилось питаться отваром из трав, сорванных среди деревьев позади дома, не слишком ее огорчало.

Для Фэйт Темперанс добавляла в суп яйцо. И для Пэтти – тоже. От старости мать отощала. Вес медленно, но верно покидал старушку.

Однако яиц почти не осталось. На пять центов можно купить еды, но надолго ли ее хватит? На месяц? К этому времени флот покинет берега, и ждать, пока какой-нибудь напуганный юноша вновь поскребется в дверь, придется до самого знойного лета.

Весна – голодное время года.

Авдий дотронулся до щеки жены обветренной ладонью.