Доченька. Возвращение

— Увы, это правда! Если бы не изнасилование, Леони, вероятно, не приняла бы монашество. Мать Мари-де-Гонзаг приютила ее, чтобы она могла жить в отдалении от мира. Никто из монахинь не знал о ее беременности. Леони переносила свое положение стойко, и решимость ее ни разу не поколебалась. Она все предусмотрела. Положила в банк все деньги, которые имела. Каждый месяц часть их должны были передавать одной молодой вдове, которая жила возле Узерша. Та, обрадованная такой удачей, в письменном виде пообещала заботиться о девочке до ее совершеннолетия. Леони была порядочной женщиной. Не отрицаю, она оставила свою дочь, но хотела помочь ей получить образование. Однако судьба иногда зло шутит над нами… Началась эта ужасная война. Ты, как и я, знаешь, при каких страшных обстоятельствах погибла Леони. А четыре года назад умерла приемная мать девочки. Кому-то из родственников покойной пришла в голову идея написать в приют, чтобы узнать, что делать с ребенком. И мать Мари-де-Гонзаг, естественно, не колебалась ни секунды… Любовь и уважение, которые она испытывала к Леони, не позволили ей поступить иначе. Вот что гораздо позже она сказала мне, слово в слово: «Я чувствовала себя обязанной позаботиться о ребенке нашей дорогой сестры Бландин, на долю которой выпали такие страдания и которая умерла за Родину. Я счастлива дать маленькой Мелине крышу над головой и всю любовь, на которую я способна!»

Мари поднесла руку ко лбу. У нее кружилась голова. Она ощущала жар и леденящий холод одновременно. Все тело ее изнемогало от боли. Она сжала челюсти, сдерживая ураган ярости, кипевшей в ней. Изнутри поднималась сила, грозившая ее уничтожить. Такого гнева она прежде не испытывала!

— Леони изнасиловали! Расскажи мне, как это случилось! Не пытаешься ли ты скрыть от меня часть правды? Сначала ты говорил, что не знаешь Мелину, теперь же оказывается, что тебе прекрасно известно о том, что девочка родилась в результате насилия над ее матерью! Сколько еще версий у тебя заготовлено? Я могу предложить вполне правдоподобную: не твоя ли, случайно, дочь Мелина, не плод ли она вашей с Леони связи? Вы ведь многие годы были любовниками, такое не забывается! Страсть могла вернуться к вам, как говорится… Я пойму, признайся! Адриан, сейчас мы достигли такой точки, что ты должен сказать мне всю правду!

Мари чувствовала себя прозревшей и преданной. Адриан смотрел на нее ошарашенно. Жена намекала на ту часть его прошлого, о которой он давно забыл. Времена, когда их с Леони связывали не столько романтические, сколько дружеские отношения, казались ему не стоящими внимания по сравнению с глубокой и искренней любовью, которую он питал к Мари.

— Дорогая, и ты осмеливаешься бросать мне в лицо такое обвинение?! — возмутился он. — Ты сама веришь в то, что говоришь? Когда я обручился с Леони, твоей Матильде было три месяца! А когда мы расстались, она только начинала говорить. А сама ты была замужем за Пьером. Я никогда тебя не упрекал в том, что ты связала свою жизнь с другим мужчиной. Леони и я! Значит, ты считаешь, что я мог иметь связь на стороне в 1935-ом, когда мы были так счастливы и у нас уже была наша крошка Камилла? Ты слишком плохо обо мне думаешь! Я никогда не обманывал тебя, никогда!

Мари, не помня себя от горя, ходила взад и вперед по кухне. Руки она скрестила на груди, словно обороняясь.

— Ты меня не обманывал? А как же назвать то, о чем ты только что рассказал? Ты принял роды у Леони, ты знал, что она оставила свою дочь… И в довершение всего ты знал, что ее ребенок живет в Обазине, рядом с нами! Разве это не предательство?

Она подошла к Адриану и несколько раз ткнула ему в грудь пальцем:

— Это бесчестно — поступить так со мной! Я была единственной подругой Леони! Больше того, я была ее названной сестрой! И я не знала ничего об этой отвратительной истории. Не знала о существовании Мелины!

Мари не могла ни кричать, ни плакать. Она говорила тихо, и лицо ее застыло от заполнившего всю ее гнева. Адриан никогда не видел ее в таком состоянии. Он испугался.

— Мари, пойми, Леони взяла с меня клятву, что я никогда не открою тебе ее тайну. Она так стыдилась этого… Повторяю, для нее этот ребенок был плодом отвратительного насилия, невыносимого осквернения… Она хотела уберечь тебя… И даже больше! Зная тебя, она все сделала, чтобы держать свою дочь как можно дальше отсюда. Едва оправившись после родов, она так объяснила мне свое решение: «Я не хочу, чтобы Мари знала о Мелине. Она захочет взять ее к себе, воспитывать… И я не желаю этого! Я не позволю ей обременить себя ребенком, зачатым в страхе и отвращении». Леони приняла решение, я дал ей слово молчать. И скажу больше: если хочешь знать, я был согласен с ней, Мари! Это все! Вопрос закрыт, больше мне нечего сказать!

Они смотрели друг на друга — соперники, выискивающие друг у друга брешь в броне: Адриан с растрепанными волосами, Мари, сотрясаемая нервной дрожью. Упрямая, она не сдавалась:

— Ну нет, вопрос далеко не закрыт! Изнасилование… Как это случилось?