Дочь воздуха

— Кто? — не понял его канцлер Ортвин. — Ах, это. Ты считаешь это своей тётушкой? Но оно не человек, оно… как бы это сказать?.. побочный эффект. Я так и не понял, что первично — нож или женщина, но более чем уверен, что они связаны. Что-то вроде вторичной персонификации одухотворённой материи, если ты понимаешь, о чём я. Кто-то, правда, утверждает, что они как-то связаны с сектой детей ветров, которые объявлены вне закона везде, где мы можем дотянуться.

— Где она? — настаивал Рейнеке.

Старый волшебник окинул его с сожалением.

— Я поместил это на вершине единственной уцелевшей башни. В подвале оно чахло так быстро, что я не был уверен, что успею поставить все необходимые опыты. Кстати, вот тебе доказательство, что оно неживое: я держу это там со смерти твоего дядюшки и оно не нуждается ни в воде, ни в пище. Да что с тобой сегодня?! Ты как будто плохо меня понимаешь!

Рейнеке услышал подловатый смешок маленького эльфа — тихо, почти неслышно. А, может, он раздался у него в голове?

Это заставило юного волшебника встряхнуться.

Он потёр лоб, встряхнул головой и принял извиняющееся выражение лица.

— Простите, учитель. Я… я ещё не пришёл в себя после…

— Ах, да, — спохватился канцлер Ортвин. — Полагаю, ты захочешь есть. Подкрепись и приходи ко мне. Я собираюсь воспользоваться твоей помощью для следующего шага.

После еды, принесённой отводящей взгляд керли, Рейнеке нашёл своего учителя в старом сарае, спешно перестроенном под лабораторию. Там на здоровом железном треножнике стоял огромный стеклянный — редкость! — котёл, укрытый стеклянным же колпаком. Из котла торчали трубки, а внутри булькала какая-то бесцветная жидкость.

— Ах, это ты мой мальчик! — рассеянно поприветствовал юношу старый волшебник. — Что ж, ты подошёл как раз к началу опыта. Встань, пожалуйста, в этот круг.

Рейнеке открыл было рот, чтобы задать вопрос, но тут же закрыл. Вид учителя не обещал ничего доброго. Если ученик начнёт возражать, спорить или тем более сопротивляться, то будет записан в недостойные человеческого отношения букашки, после чего участие в эксперименте всё равно примет, а вот живым из него не выйдет точно. Покорность, конечно, не гарантировала выживания, но был шанс, что Ортвин потрудится потом вытащить «помощника» с того света. А, может, и нет…

— В круг, мальчик! — нетерпеливо повторил волшебник. Рейнеке молча повиновался. Круг был исчерчен знаками жизни, воздуха и силы и от него шли линии к треножнику и к стоящей поодаль жаровне. — Как ты знаешь, всё в мире является лишь вибрациями единого первоначала. Я наслышан о твоих странных приключениях… кроме того, я провёл предварительные изыскания… всё указывает на тебя… ты соприкасался с воздушными элементалями… разумеется, я предпочёл бы основываться на подобии, но принцип близости не так уж плох… полагаю, ты не читал моего трактата на эту тему… ну, ничего, мальчик. Когда твоё участие перестанет быть столь… предметным, мы наверстаем это упущение. Кстати, о подобном я тоже позаботился.

Он кивнул куда-то в угол, и Рейнеке увидел то, что — он был уверен — было ножом его несчастной тётушки. Тот был прикрыт опасными чарами подавления и покорности, а также увит проклятиями, обещавшими немедленную смерть любому, кроме канцлера Ортвина, если он возьмёт это волшебное оружие в руки.

Так вот что за тайну скрывала его тётушка! Она была дочерью ветра, доверившейся смертному — как ему самому недавно доверилась Лика! Но Лика свой нож берегла как зеницу ока, а тётушка Меик, видимо, не устерегла. И, как в сказке, дядюшка воспользовался этой тайной, чтобы удержать женщину рядом с собой. Рейнеке стало стыдно. Всю жизнь его тётушка была несчастна и всю жизнь она как будто что-то искала. Даже просила однажды его влезть дядюшке в комнату… что-то говорила о сюрпризе… но он ничего не нашёл. А вот канцлер Ортвин — нашёл. И всё понял. Так, как мог понять правильный чёрный волшебник.

— Внизу то же, что сверху, малое повторяет структуру большого, — бормотал учитель, обходя по кругу начертанные им фигуры. Рейнеке знал: в этих словах нет никакой силы, они лишь помогали волшебнику настроить разум на принципы, которые он хотел заставить действовать. Настоящее волшебство было в знаках, в воле, в движениях старого мага. — Любые противоположности можно примирить одним парадоксом…

Канцлер Ортвин усмехнулся — последнее утверждение было его любимым.

Рейнеке вглядывался в движения учителя, пытаясь уловить течения магии… но ничего не видел. Так всегда бывало — если ты стоишь рядом, ты ещё можешь что-то разглядеть, но если ты жертва — то ничего.

— Отлично! — заключил, наконец, учитель. — Теперь остаётся только ждать.

Рейнеке послушно кивнул и хотел уже сделать шаг, но взгляд старого мага пригвоздил его к центру круга.

— Я поручаю тебе наблюдение, — строго сообщил канцлер Ортвин. — Когда элементаль, наконец, сконденсируется, позови меня и мы закончим исследование.

Он хлопнул в ладоши и с сарая слетела крыша. Послышался стук, с которым обломки балок посыпались на землю снаружи.