Дочь полка

На удивление девочка, не задавая вопросов, встала к остальным бойцам и принялась стрелять по фашистам. Немцы падали один за другим с криками на влажную землю, но их всё – равно было слишком много, чтобы победить или хотя бы выйти из этого боя живым. Серые тучи на небе сгущались, подул сильный ветер, а вместе с ним до солдат стали доноситься мелкие и противные капельки дождя, перерастающие в сильный ливень. Тут голову Лукиана пробила пуля. Он дёрнулся и упал на дно окопа, истекая кровью.

– Лукиан! – прокричал Летаев.

Вслед за этим Катя услышала до боли знакомый свист. В окопе прогремел взрыв. Почти всё укрытие засыпало землёй. Из неё только торчали ноги, руки и головы убитых солдат. В одной из земляных гор было слабое движение, которое заставляло сыпаться маленькие комочки почвы вниз. Наружу вылезла маленькая рука, вторая, а затем и голова Кати. Она дрожащими пальцами убрала с глаз и рта землю и, щурясь, осмотрелась по сторонам. Девочка выплюнула оставшуюся грязь и тут услышала голос над собой:

– Kate! (Катя!)

Сердце вздрогнуло и остановилось. Она посмотрела наверх и увидела оккупанта, который жил у них в доме. Немец мерзко скалился и с удовольствием наблюдал за её страхом. Одной рукой он направлял на девочку пистолет, а другой держал маленького мальчика. Он практически душил ребёнка, тот лишь тихо и редко дрыгал своими маленькими голыми ножками. К своему ужасу Катя узнала в этом мальчике своего младшего брата – Колю. Его чёрные как ночь волосы сгорели в том страшном пожаре, из одежды на нём была только белая порванная рубашка, вся кожа была покрыта страшными ужасными шрамами от ожогов. Он весь исхудал, ослабел. У девочки вспыхнул страх и ненависть:

– Не трогай его! – стала кричать она и попыталась встать, но ноги до сих пор были закопаны. – Отпусти его!!!

Видя её отчаянные попытки спасти ребёнка, враг улыбался своей мерзкой улыбкой ещё больше и всё сильнее сжимал шею мальчику. В этот момент взгляд Коленьки упал на старшую сестру. В его глазах Катя увидела слабую надежду на спасание. Он пытался что-то сказать, но его сухие и тонкие губы беззвучно шевелились.

– Прошу, отпусти его, – дрожащим голосом умолял она. – Bitte! (пожалуйста!).

Но фриц только усмехнулся и нажал на курок.

* * *

Катя проснулась. Время близилось к утру, рядом крепко спали раненные солдаты, некоторые из них иногда выкрикивали в бреду несвязные слова, а потом умолкали. В голове девочки крутились моменты из сна. Коленька, милый, несчастный Коленька! За что же его так?! К нему Катя всегда относилась по-другому. Нет, девочка, безусловно, любила всех своих братьев, но Коля… За ним следить приходилось больше всех, именно её имя стало его первым словом, именно при ней он сделал первые шаги… Она вспоминала его надежду в глазах, изуродованное, худощавое тельце. Катя испытывала такую дикую ненависть ко всем, кто устроил этот ужас, что даже описать её невозможно. Она плакала без слёз, а в голове вертелся оккупант, душащий её младшего братика, которому невозможно было помочь. Катя не видела своих родных мёртвыми, не смогла с ними даже проститься. Ведь пробыла без сознания почти сутки и очнулась уже в лагере. Но воображение подкидывало ей всё новые подробности. Не выдержав, девочка тихо вышла на улицу. С каждой секундой дышать становилось всё труднее и труднее. Кате удалось уйти подальше от землянок и сесть на бревно. Она сидела перед лесом в согнутом положении, крепко сжимая руками одежду. Фантазия разыгралась настолько, что девочка уже видела всех остальных братьев и мать. «Почему я тогда не отпустила ногу? Зачем живу, если смысла жить нет? За какие заслуги дали второй шанс?»– все эти вопросы вновь и вновь прокручивались у неё в голове. Девочка выпрямилась, вскинула голову, и снова схватившись за телогрейку, согнулась пополам. «Боженька, почему же ты именно мне подарил жизнь? Подари её моей семье! Забери меня!» – молила мысленно она. Вдруг, сзади послышались медленные шаги. Это был Александр, он решил немного покурить перед тем, как спуститься в землянку, но увидел Катю. Ничего не говоря, он сел рядом с ребёнком и прижал её к себе. Не нужно было задавать вопросов, чтобы понять, что делать:

– Поплачь, боец, – сказал командир.

– Я… – пыталась выдавить из себя девочка, – не… могу! Я не могу! Они все! Их всех нет! Я ненавижу немцев! Я их всех так ненавижу! Да чтоб они… – она больше не могла говорить, слёзы душили её.

– Будет, – продолжил он, глядя в даль, – всё будет.